Еще одна версия, гораздо сильнее щекочущая нервы, предполагает, что дело было в ссоре между преступниками, совершившими одно из самых знаменитых нераскрытых преступлений в криминальной истории Швеции. Речь о двойном ограблении казначейского обоза шведской армии, известном как «Лосхультский рейд»[201].

Сумма ограбления составляла около 4 миллионов фунтов стерлингов в сегодняшней валюте[202]. Сначала часть денег забрали крестьяне в Лосхульте – небольшом поселении в лене Сконе, сразу за старой границей с Данией, в 4 милях к югу от Эльмхульта. Затем, когда обозы с охраной отступили на север, в Смоланд, и остановились в Эльмхульте, рядом с постоялым двором, считавшиеся преданными короне местные шведы забрали все, что еще оставалось в обозах. Это ограбление до сих пор считается самым крупным в истории Швеции, причем вернуть удалось лишь малую толику награбленного и всего несколько преступников были наказаны.

Зелейщики продолжали свою работу и в XIX веке. В 1805 году шведский король отказался от своих прав на землю под конюшнями и сараями, и производство нитрата калия перестали регулировать. В 1830 году были упразднены похожие на налог правительственные требования на поставки KNO3 крестьянами, а в 1895 году распустили и остатки особого армейского подразделения, Salperstaten, поскольку большая часть KNO3 теперь поставлялась за счет дешевого импорта.

Однако всего через несколько лет Первая мировая война и использование неорганических удобрений на основе KNO3 привели к новому подъему спроса на нитрат. Теперь его стали производить не из зловонных навозных куч, а путем смешения бесцветного и не имеющего запаха газообразного азота (N2) из воздуха и газообразного водорода (Н2, полученного из природного газа или угля и воды), чтобы получить аммиак, после чего его окисляли до нитрата при помощи так называемого процесса Габера – Оствальда.

О Фрице Габере написаны книги и пьесы, и, как правило, его изображают как одного из главных злодеев от науки ХХ века[203], однако о зелейщиках – злодеях или добродетельных гражданах – по большей части никто не вспоминает. Эта глава написана в память о них и их зловонном ремесле.

Эпилог

Шведское название селитры salpeter и французское salpêtre произошли от латинского sal petrae – буквально «соль камня». В английском языке к слову добавилась еще одна буква t – saltpeter, а занимавшихся этим ремеслом людей иногда называли salt peter men. По странному совпадению слово petermen в английском языке обозначает представителей еще одного «ремесла», связанного со взрывчатыми веществами, – медвежатников, то есть взломщиков сейфов, которые пользуются для взлома взрывчаткой.

Помимо KNO3, который в больших количествах производился на фермах Северной Европы, мы упомянули еще один химикат, служивший источником заработка для крестьян, особенно в богатой лесами Швеции, – это К2СО3, или поташ. Многочисленные области его применения невозможно вместить в это краткое примечание, но стоит отметить, что, помимо пороха, поташ был важным ингредиентом менее смертельной смеси – мыла.

Как-то в конце ноября, по дороге в столицу Литвы – Вильнюс, я осознал, что не взял с собой зимнюю одежду. Однако я был не первым человеком, совершившим эту ошибку. Никто из примерно полумиллиона немцев, французов, швейцарцев, поляков, итальянцев и представителей других этносов, проезжавших и проходивших через этот город или его окрестности в июне 1812 года, не взял с собой теплых вещей, о чем многие из них позже пожалели.

Они двигались по направлению к Москве, хотя в тот момент об этом не знали. Не знали они и того, что им предстоит совершить, наверное, худшее в мире путешествие туда и обратно: от Вильны[204] до Москвы и обратно (в то время город был известен под польским названием и недавно перешел к русским в результате раздела польского государства). Стоял июнь, все были в прекрасном расположении духа, поскольку русский царь незадолго до того сбежал из Вильны, а за ним последовали и его переругавшиеся между собой генералы; командовал же войском, вероятно, самый умелый военачальник со времен Александра Македонского – Наполеон Бонапарт[205].

Однако меня отсутствие теплой одежды не обеспокоило. К утру снег растаял, а я, к счастью, не направлялся в Москву пешком. Я приехал в Вильнюс в поисках пуговиц – в первую очередь тех, что изготовлены из олова.

История о пуговицах армии Наполеона и их фатальной роли в злополучной кампании 1812 года широко известна среди ученых и преподавателей естественных наук. Отчасти этому способствовала популярная книга с тем же названием, написанная химиками Пенни Ле Кутёр и Джеем Барресоном[206], и мне захотелось выяснить, есть ли в ней какая-то доля истины, или это лишь одна из многих легенд и слухов, которыми обросла эта война.

Вкратце история звучит так: металлическое олово – плотный материал (с большим количеством атомов на кубический сантиметр), и считается, что оно использовалось для изготовления многих пуговиц на обмундировании Великой армии. К несчастью, у металлического олова, Доктора Джекилла от олова, есть свой гадкий Мистер Хайд, известный как серое олово. Эта разновидность совершенно не обладает той плотностью, что металлическое (или белое) олово, и, если какая-то часть оловянной пуговицы вдруг превратится в серое олово, атомам потребуется гораздо больше места и пуговица рассыплется.