— Авось обойдется, — легкомысленно отозвалась Ольга.

— Поймали, значит? — усмехнулся он. — Ну, поехали.

Он пошел рядом, кивая каким-то своим мыслям. Открыл для Ольги заднюю дверцу, и она безропотно уселась на сиденье. Хирург сел рядом со мной.

— Любопытство разбирает? Или вы имеете какое-то отношение к следствию?

— Не разбирает. Не имеем. Но есть опасность, что в конце концов следователи арестуют не того человека.

— А вы, значит, поможете этого избежать?

— По крайней мере сможем быть во всеоружии, когда машина следствия ненароком на кого-нибудь из нас наедет.

— Своеобразный у вас юмор, — отметил Павел Яковлевич, оборачиваясь к Ольге. — Итак, что вы от меня хотите? Кстати, могу вас заверить: я не убивал. На моей совести немало грехов, но греха смертоубийства нет.

Он сказал это так просто, что мы с Ольгой враз поверили, хотя знаю, что преступники редко бывают именно на преступников похожи. На вид они такие же люди, как и мы. Взять того же Чикатило… Вот я сравнила!

— Скажите, а вы, случайно, не знаете, чем Елену отравили?

— Представьте себе, знаю. У меня однокашник в судебной медицине работает. Говорит, очень редкий яд растительного происхождения. Смерть наступает мгновенно, но в отличие от цианистого калия человек не испытывает удушья, а как бы мгновенно засыпает мертвым сном. Такой вот деликатный яд. И где только люди его находят?

— Говорят, за деньги все можно достать, — сказала Ольга.

— И то верно, — согласился с ней врач. — А убивать Елену мне не было никакого резона. Я только потерял с ее смертью.

— А она не могла вас шантажировать? — подключилась и я.

— Чем? Тем, что я делал внеплановые и нигде не зафиксированные операции? Так, во-первых, это надо доказать, а во-вторых, что мне за такие нарушения сделают? Из клиники уволят? Так меня в любую другую возьмут с распростертыми объятиями. Я и в самом деле хороший хирург.

— А к Елене как вы относились? Я имею в виду — не как врач, а как мужчина?

— Это тоже ни для кого не секрет. Часто в детективах случается, что любовник охладевает к любовнице и та начинает его третировать. Но Лена… при всей своей сексуальности навязчивой никогда не была. Инициатива обычно исходила от меня. Чем еще она могла меня шантажировать? В фильмах любовницы пугают своей беременностью, но Быстрова родить не могла. Я сам делал ей операцию, удалял внематочную беременность. Теперь-то уже можно об этом говорить… Кстати, медсестрой Лена была прекрасной. Одно время мы с ней даже работали в челюстно-лицевой хирургии. Тогда пластических хирургов у нас почти не было. Что вас еще интересует?

— Боюсь, этого вы уже не знаете, — задумчиво проговорила Ольга. — Нам показалось, что своих гостей в таком составе Елена пригласила не случайно…

— Однако вы правы! — удивленно воскликнул хирург. — Она и в самом деле собиралась раздать всем сестрам по серьгам. Извиниться перед всеми, кого обидела. Так сказать, раздать долги.

— И заодно потребовать причитающееся, — ехидно добавила я.

— В каком смысле?

— Я случайно услышала, как она требовала у кого-то из мужчин вернуть долг, угрожала какие-то бумаги обнародовать. Вы видели, с кем она на своем балконе разговаривала?

— Легче сказать, с кем не говорила, — покачал головой Павел Яковлевич. — Но никто из мужчин не говорил с ней на повышенных тонах. Удивление я видел…

— А с чего вдруг она монашенкой стала выглядеть? Как-то Елене это не шло, — заметила я.

— Дело в том, что со своим женихом она решила венчаться в церкви. Ну и собиралась вроде как очиститься. Кому-то даже грозилась некую тайну открыть…

— Но не успела! — заключила Ольга, и я как раз остановила машину у подъезда дома, где располагалась квартира Быстровой.

— Однако вы ее не жаловали, — покосился на Ольгу хирург.

— Увы, не за что было жаловать, — ответила моя подруга.

Хирург вышел, а мы еще некоторое время посидели в машине, решая: идти на поминки или не идти? И вдруг увидели направлявшегося к подъезду Евгения Макарова.

— Надо же, а на кладбище не поехал.

— Может, он покойников боится? — предположила Ольга. — Как бы то ни было, а несчастным женихом он не выглядит.

Я на ее реплику не ответила, думала вот о чем: наше расследование скорее всего обречено на провал, потому что мы в отличие от знаменитых сыщиков не можем быть нейтральными. Особенно Ольга.

Вот она заметила, что Макаров вовсе не расстроен, с некоторой снисходительностью. И даже удовлетворением. И так во всем. Ольга не столько выясняла обстоятельства гибели Быстровой, сколько выискивала очередной штрих, говоривший, что Елена получила по заслугам. В этом было что-то садистское. Я Ольгу пыталась понять, но мне все меньше хотелось наши изыскания продолжать.

И ведь, начни я об этом с ней говорить, и слушать не станет. Пресловутый свой выстрел Оля все же не произвела. Может, поэтому так взбудоражена? А потом удивляемся, почему дети нервными рождаются.

— Теперь придется и нам на поминки идти, — констатировала я.

— Вот только как мы с ним разговаривать станем?

— А давай возьмем его на пушку. Мол, мы все знаем, колись!

— Ага, и он расколется. Вдребезги пополам. Где твоя былая скромность и деликатность? Видно, жизнь с военным женщину не облагораживает.

— Я могу обидеться.

— Извини, я и забыла, что мы любим мужа. Ладно, отредактирую сказанное: следователь, то бишь сыщик, из тебя никакой…

— А я и не претендую!

В самом деле, я не жалела о своей неспособности к дедукции и индукции, или что у них там за методы, у сыщиков. Воодушевление Ольги меня даже немного смешило, но кто знает, может, ей удастся с моей помощью дойти до истины?

Моя подруга между тем вдохновенно вещала:

— Обратимся к классике детектива: тот же Эркюль Пуаро, а также Ниро Вульф и даже Шерлок Холмс частенько принимали преступников у себя. Чем не кайф: сиди в кресле и жди, когда нужные люди сами пожалуют.

— Погоди. Ты что же, хочешь позвать Макарова к себе?

— А если нет, то почему?

— Потому что ты не великий сыщик, а беседовать с человеком лучше всего на нейтральной территории.

— Хорошо, тогда давай пригласим его в кафе.

— Лучше в парк Горького. Там есть такие тихие места, где одинокие лавочки закрыты высокими кустами.

— Ты учишься на ходу.

— Нет, хватаю на лету.

— Кажется, Шувалов не ошибся в своем выборе.

— Это я не ошиблась…

Ага, затоковала!..

Память тут же услужливо подсунула мне картинку: взгляд, которым мой любимый супруг обменялся с Быстровой. Неужели я ошибаюсь, считая своего мужа человеком честным, на предательство неспособным?!