случайно, затем остановился у витрины магазина и минуту рассматривал пирамиды консервных банок, но так никого из них «не заметил». Из трамвая мы вышли почему-то вдвоем, с пареньком, так как мужчина поехал дальше. Найдя по памяти контрольные точки, определяющие направление, двинулся в сторону однотипных деревянных двухэтажных домов, больше походивших на бараки, за которыми возвышалось серое здание какого-то предприятия с несколькими торчащими трубами, из которых сейчас валил густой и черный дым.

Мне было неизвестно, что в первые сталинские пятилетки жилищная программа вообще не предусматривала строительства нормального жилья для рабочих. Так что то, что сейчас предстало моим глазам, это были наспех сколоченные бараки, которые из-за экономии транспортных расходов чаще всего возводили прямо возле предприятий. Туалеты располагались на улице (обычные выгребные ямы), а душа, не говоря уже про ванну, в бараках не было вовсе. Для этого в рабочем посёлке строили баню, куда народ ходил раз в неделю мыться, а также для каждой отдельной группы бараков была так называемая «кубовая», где можно было брать горячую воду.

Пройдя рабочий поселок, где из достопримечательностей был только магазин № 37 и деревянная коробка залитого катка, я увидел занесенные снегом развалины нескольких зданий, склады, а еще дальше виднелись заборы и частные дома. Людей, пока шел, я видел в поселке у магазина, а здесь, на отшибе, вообще никого не было, впрочем, это было понятно – утро рабочего дня. Дорога до развалин хорошо просматривалась, паренек это понял и тоже отстал. Теперь мне стало понятно, почему второй «топтун» поехал дальше, он просто хорошо знал этот район и теперь ждет меня где-то впереди. В развалинах свистел ветер, мела поземка, изредка раздавался хриплый лай собак, и один раз где-то далеко прозвучал гудок паровоза.

Добравшись до развалин, я догнал неспешно едущую телегу. В ней что-то лежало, прикрытое заскорузлым солдатским одеялом. Скользнув взглядом по возчику, сразу отметил его мощное телосложение. Мужчина обладал широкими покатыми плечами, бычьей шеей и толстыми запястьями, что говорило о большой физической силе. Одет он был в рваную ватную телогрейку, зеленые галифе и кирзовые сапоги. На голове была надета шапка-ушанка военного образца, судя по темному пятну на месте снятой кокарды. В одной руке держал кнут, а во второй – поводья, которыми изредка потряхивал. Лошадь время от времени фыркала, выпуская пар из ноздрей, прядала ушами, но при этом бодро стучала копытами по промерзшей земле. Обгоняя телегу, невольно встретился с возчиком взглядом, а в следующий момент от неожиданности сбился с ноги. Ну никак я не ожидал, тем более в этой глуши, наткнуться на пустой, неподвижный взгляд, словно у мужчины были не живые человеческие глаза, а стеклянные пуговицы. В той жизни мне пару раз доводилось видеть такую пустоту взгляда у профессиональных убийц, но здесь и прямо сейчас…

Меня в свое время учили думать и анализировать, для того чтобы тщательнее просчитывать свои шаги, но бывают моменты, когда надо сработать на опережение противника, должны автоматически включиться инстинкты и боевые рефлексы, но иногда даже подготовленному профессионалу не хватает секунды, чтобы начать стремительно действовать. Хотя я был готов к подобной встрече, но у возчика было преимущество, тот самый фактор внезапности, который дает восемьдесят процентов победы в подобных случаях, когда даже самые опытные бойцы пребывают в ступоре, пока не включаются боевые рефлексы.

«Засада. Где второй?!» – молнией сверкнула мысль, а в следующую секунду кнут, словно живой, развернулся в руке возчика, со свистом разрезая воздух. При этом я чувствовал какую-то фальшь, что-то было неправильное, непонятное в этой ситуации. Раз непонятное, не поддается логике, не рискуй, отступи, проанализируй и тогда прими решение, так меня учили. Исходя из этих слов, было принято единственное решение – бежать из расставленной мне ловушки. Не успел я пробежать и пяти метров, как раздался тонкий свист, и что-то обхватило меня за ноги. Попытку сгруппироваться прервал резкий рывок, который подсек мои ноги, бросив меня на мерзлую землю. Падая, я еще успел увидеть внезапно завертевшееся перед глазами небо, а в следующую секунду голова словно взорвалась. Последнее, что я услышал, это был далекий, надрывный и злобный лай собаки, после чего я потерял сознание.

Очнулся от резкой боли за левым ухом, не открывая глаз, попытался понять, что происходит, как у меня над головой послышалось шумное сопение, донесшее до меня отвратительный запах, а в следующее мгновение последовал новый удар по голове, заставивший снова потерять сознание.

В очередной раз я уже очнулся, находясь в сидячем положении и прислоненный боком к стене, от диких воплей захлебывающегося от боли человека. Непонимание ситуации, истошные крики, боль, ломавшая висок, все это невольно заставило меня дернуться, но даже это простое движение было пронизано новой вспышкой боли, только теперь уже возникшей в запястьях рук. Чуть подняв голову, увидел, что мои руки, связанные в запястьях кожаными ремешками, прикручены проволокой к какой-то трубе.

«Что происходит?»

Вот только на этот вопрос у меня не было ответа, так как в моем положении даже не было возможности повернуться в ту сторону, откуда шли крики. Единственно, что я мог сказать с какой-то уверенностью, так это то, что находился сейчас в полуподвальном помещении заброшенной котельной. Если до этого нападение возчика у меня ассоциировалось с засадой, то положение, в котором сейчас оказался, резко ее опровергало. Последние несколько минут человек, которого пытали, непрерывно кричал откуда-то из-за моей спины, заставляя мое сердце колотиться в грудную клетку с такой силой, словно пыталось вырваться и удрать куда подальше. В этот момент я просто физически чувствовал, как страх подползает к сердцу. Вдруг неожиданно истошные крики жертвы резко замолкли, перейдя в протяжные стоны.

– Фашист, гадина проклятая! Ты все мне скажешь! Всю правду! Где, тварь поганая, могила моей Аннушки и деток?! – неожиданно я услышал голос палача, в котором было столько ненависти, что у меня невольно побежали мурашки по коже. Стоило мне услышать эти слова, как холод, которого я почти не чувствовал, сковал мое сердце, превратив его в ледяной ком. Только сейчас мне стало понятно, что я чисто случайно попал в лапы маньяка-убийцы. Снова инстинктивно попытался освободиться, но сделал себе только хуже, так как кожаные ремешки порезали кожу на запястьях.

«Он дорежет мужика и возьмется за меня. А я ничего не могу сделать. Ничего. Как глупо».

– Говори, падаль! Где могила?! Где закопал моих деток?! Где Мишка и Светочка?! Убью!

– Приди в себя и посмотри на меня! Я советский человек! Не фашист я! Не… А-а-а!! – на этом месте голос оборвался,