Поход в Карсулы, на котором настаивал Феликс, завершился совершенно неожиданно. Отряд Фульциния привез с собой варвара, назвавшегося Алой и утверждавшего, что он посол Одоакра. Красс встретился с ним, выслушал предложения.

— Одоакр ведет четыре тысячи воинов, — говорил Ала. — Кроме того, ему подчиняются гарнизоны на севере Италии. Он, как и все мы, не хочет сражаться с римлянами. В том, что случилось под стенами Рима, виноват один Рицимер. Мы лишь исполняли приказ военного магистра. Рицимер мертв, военный магистр теперь ты. И мы ничего не хотим, кроме как вернуться к службе. Каждый из нас готов продолжать честно служить.

— Почему же вы идете против нас с Гундобадом? — спросил Красс.

Ала развел руками.

— Император считает нас изменниками. И это понятно. Возможно, и ты считаешь так же. Но, поверь, это не так! Даруй нам прощение, и мы вновь будем верны Риму.

— Мы поможем тебе разбить Гундобада, — добавил он, видя, что Красс молчит.

— Чего вы хотите взамен?

— Прощения каждому солдату и командиру. Все они смогут вернуться на службу за обычную плату. Одоакр будет признан командующим федератами.

— Это всё?

— Всё.

— И вы будете сражаться с Гундобадом?

— Мы будем сражаться, с кем ты прикажешь. За плату и долю добычи. Знай — бургунды в Италии нравятся нам не больше, чем тебе, а кроме того… С Гундобадом ты, конечно, справишься и без нас. Но вскоре тебе придется двинуться в Галлию. Эврих не Гундобад, он опытный полководец, у него много воинов. Война будет тяжелой. Тебе понадобятся солдаты. Одоакр хорошо известен среди заальпийских племен, в Норике, Реции и Паннонии. С ним ты не будешь иметь недостатка в хороших бойцах.

— У меня есть свои воины.

— Конечно. Но всегда хорошо иметь союзников.

— Если я соглашусь, что будет мне порукой за твои слова?

Ала пожал плечами.

— Моя жизнь. Я останусь в твоем лагере, к Одоакру же пошлю надежного человека. Да и если даже я обманываю тебя, что ты теряешь? Ты все равно готов к битве со всей армией Гундобада.

Красс не дал ответа, но обещал подумать.

Проконсул поморщился. Тяжесть в груди мешала сосредоточиться. Время от времени она приходила, тупая боль была терпима, но неприятна. Как же не вовремя! Он налил вина и залпом выпил полный бокал. Как всегда, вино помогло, боль отступала.

За тонкой стенкой палатки послышались голоса, лязг оружия. На претории сменился караул. Мысли Красса обратились к Вилимеру.

О вожде готов он знал еще меньше, чем об Одоакре. Только то, что Антемий призвал его на помощь против Рицимера и, вроде бы, сам не очень доверял готам. Красс уже знал, что готы делятся на две части. Западные ныне угрожают Галлии, и с ними вскоре римлянам предстоит помериться силами. Восточные же находятся на службе Константинополя, и, хотя они весьма своевольны, Италии пока не грозят. Кроме того, как это в обычае у варваров, восточные готы враждуют между собой, и Вилимер этот, судя по всему, не в ладах с другими вождями. Как же быть?

Красс посмотрел на походный столик. Там лежало письмо Кассия, доставленное этой ночью контуберналом квестора. В случае опасности контубернал имел приказ уничтожить эпистолу. Кассий рассказывал, как обстоят дела в легионах, какие меры предпринял он за эти дни, но главным было не это.

«Ты уже знаешь, — писал квестор, — что к Риму идут готы Вилимера. Так вот, из разговора с сенатором Никомахом мне стало известно, что после победы над Гундобадом Антемий планирует оставить их при себе, присоединив готов к своей гвардии. А под предлогом защиты Италии от вандалов и тем, что восточные готы будут ненадежны в войне с западными, он не позволит повести их в Галлию вместе с нашими легионами. Таким образом, Антемий получит собственную военную силу и, после нашего ухода в Галлию, вновь станет властелином Италии.

Я убежден, что Никомах на нашей стороне и советы его искренни, поэтому надеюсь, что и ты прислушаешься к ним. Никомах советует использовать готов в бою с бургундами так, чтобы большинство их погибло, самого же Вилимера следует устранить тем или иным способом. Без Вилимера оставшиеся готы не будут связаны договором с Антемием и охотно пойдут на службу к тебе. Помни, пока у Антемия нет армии, он накрепко связан с нами и будет нам помогать, но, заимев собственных воинов, он уже не будет так нуждаться в нас, как теперь. Также, по словам Никомаха, Антемий отправил посольство к правителю Востока Льву Фракийцу. О чем он собирается договариваться с ним, узнать нам не удалось…»

Красс присел на ложе, приложил руку к груди и отхлебнул еще вина. «Как поступить? Как не ошибиться? — думал он. — И медлить нельзя, скоро битва. Минерва! Помоги мне решиться!»

Два часа спустя Красс вызвал контубернала и приказал привести к нему посла Одоакра, а также срочно разыскать Венанция. Проконсул принял решение.

Начинало смеркаться, когда они наконец миновали невысокую горную гряду, густо поросшую пихтовым лесом, и спустились в долину. Землю здесь покрывал настоящий ковер из красных маков, звонко журчали невидимые ручьи — близились истоки Клитиана, небольшой речушки, впадавшей в Тибр в двадцати милях к северо-западу отсюда. Ехать стало удобнее, и кони пошли рысью.

Венанций давно прекратил попытки завязать разговор со своим молчаливым спутником, сосредоточив все внимание на дороге, а точнее ее отсутствии. Сам он никогда не выбрал бы этот путь, предпочтя хоть и запущенный, но зато проезжий тракт, идущий через Америю и Тудер, однако необходимость миновать лагерь бургундов заставляла проявлять осторожность. Гундобад наверняка разослал конные разъезды, встреча с которыми в планы Венанция не входила. Центурион Петрей, приданный ему Крассом в качестве проводника, с ходу отверг предложение ехать через Америю.

— На той дороге они нас и возьмут, — мрачно сказал он, проверяя подпругу. — Тепленькими. Я эти места знаю. Поедем до Интерамны, потом вдоль Клитиана. Есть там одна тропка…

Венанций не стал спорить, решив довериться опыту центуриона, хотя его удивила и насмешила уверенность Петрея, что какая-то тропка могла сохраниться через пять сотен лет. Впрочем, смеяться он не стал. Да и никто бы не стал. Один взгляд на лицо Петрея отбил бы такое желание. Его костистый наголо бритый череп, холодные голубые глаза и жутковатый шрам на правой щеке могли, пожалуй, испугать не только детей и впечатлительных девушек.

— И это… оденься попроще, что ли, — добавил центурион. — Чего вырядился, как на смотру?

Это было все, что Венанций от него услышал. На вопросы Петрей не отвечал, только прикладывал палец к губам — нечего, мол, зря болтать. Так они и ехали, пробираясь на север, к лагерю Вилимера. По левую руку остались заброшенные Карсулы, милях в десяти к востоку находился сильно укрепленный Сполетий, уже, вероятно, занятый когортой четвертого легиона, направленной туда Копонием. Петля на шее Гундобада затягивалась все туже.