То, что здесь оказалось на одного человека больше, чем я ожидала? Так дом большой, так хозяин дома сказал. И я вообще до утра не увижу ни его, ни… кстати, он даже имени ее не назвал. Не посчитал нужным знакомить.

И правильно. Все правильно. Понимаю. А все равно почему-то грущу. И возникает ощущение, что я иду не по жилому дому, а тычусь впотьмах по необитаемому острову. Когда вхожу в комнату к Насте, ощущение только усиливается.

Свернувшись клубком, она лежит в кровати и умиротворенно сопит в подушку. Наспех сброшенная одежда лежит небрежно на тумбочке. Ну вот, здесь я точно никому не нужна.

Я уже собираюсь уйти, когда Настя, видимо услышав шаги, открывает глаза и вскидывается.

– Анит, – зовет меня и двигается, чтобы я села к ней на кровать или легла, потому что она двигается еще дальше. – Останься хоть ненадолго, а?

– До утра? – шучу я.

Она тянет меня за руку. И хотя я не хотела ложиться в одежде, опускаюсь рядом с ней на подушки.

– Я бы хотела надольше, – шепчет она уже сонно. – Но тебе у нас в доме не нравится. Ты постоянно пытаешься убежать.

Я молчу, думая, что она уже спит.

– Ты боишься Тимура? – снова раздается ее голос, куда тише, чем раньше. – Зря. Он тебя не обидит. А трахает только таких…

– Каких?

– С пеньюарами в чемодане, – хмыкает Настя. – Которые уверены, что все продумали. А главного не учли: ему не нужны отношения, а их бросить легче других.

– Почему? Если он сам привел ее в дом…

– Вот когда приведет сам… – шепчет Настя.

И засыпает.

Какое-то время остаюсь лежать, чтобы не разбудить ее. А в голове крутится хоровод из вопросов: как же она тогда здесь оказалась, если ее привел не хозяин дома? По меньшей мере он впустил ее и позволил остаться.

Может быть, у нее дома что-то случилось и ей негде было провести эту ночь? Ну да, и первым делом она захватила чемодан пеньюаров. И ждала, когда вернется Тимур. И была недовольна, когда увидела еще и меня.

Да какое мне дело до ее недовольства?! С этой мыслью я поднимаюсь с постели, и, хотя делаю это неуклюже, Настя не просыпается.

Взяв у подруги футболку, открываю дверь – выхожу, когда понимаю, что тихо. Почему-то мне не хочется напороться на кого-то из двоих жителей этого дома. Подумав, решаю зайти на кухню, выпить воды и взять стакан с собой, чтобы, если что, ночью не выходить. Все же после алкоголя горло немного сушит.

Закинув футболку на плечо, чтобы не мешала, прохожу мимо своей комнаты и хмыкаю: своей, как же! Миную две других, а потом…

Взгляд цепляется за хрупкую полосу света, которая тянется из очередной приоткрытой двери. Проходя мимо, машинально поворачиваю голову, и…

Это комната Тимура – первая мысль, а уже на ней роем несутся и остальные, наталкиваются, разбиваются друг о друга и вдруг замирают, когда до меня доходит то, что я вижу.

Хозяин комнаты сидит в большом кресле, рубашка расстегнута, а между его ног расположилась безымянная незнакомка. Я вижу лишь то, что она стоит на коленях, а ее голова при этом ритмично двигается. Ее ногти впиваются в бедра мужчины, при каждом движении все сильней и сильнее. А он спокоен.

Лениво, будто нехотя наблюдает за ней сквозь опущенные ресницы. Они такие длинные и черные, что, кажется, отбрасывают тень на его и без того строгое лицо. Или это игра бра, которое освещает то, что там происходит.

Девушка сильнее впивается ногтями в бедра мужчины, но вот поднимает одну ладонь и начинает поглаживать по его прессу, словно что-то вымаливая. Безуспешно. Он даже не двигается, так же сидит вальяжно и… отрешенно.

А потом неожиданно поднимает взгляд.

И замечает меня.

Я пытаюсь уйти, хотя бы отвернуться, и мне кажется, я так и делаю. Но все происходит как будто в замедленной съемке.

Я делаю шаг назад.

Тимур запускает пальцы в длинные светлые волосы девушки.

Я делаю еще один шаг.

Он наматывает ее волосы на кулак.

Я опускаю взгляд в пол.

И все равно успеваю заметить, как он, потянув за волосы, прижимает голову девушки ближе к себе. И еще раз, когда она отстраняется. И еще…

А дальше не вижу, меня будто-то что-то толкает, и, быстро отойдя от двери, я спускаюсь по лестнице. Правда, колени чуть-чуть подгибаются, поэтому, включив подсветку на кухне, я взбираюсь на стул. А холодно здесь, меня даже слегка начинает трусить.

Проверяю догадку, но взгляд натыкается на закрытые окна. Странно. Хотя в частных домах летом всегда прохладней, чем в квартирах. Помню, так было у бабушки.

Растерянно обвожу взглядом кухню, пытаясь вспомнить, что я хотела найти здесь. Ну уж точно я искала не то, что увидела. Так, холодильник. Точно, я ведь хотела пить. Сейчас хочу еще больше.

Достав бутылочку минералки, открываю ее и чувствую, как от легкого шипения уже становится легче. Повернувшись к шкафам, открываю уже знакомый, тянусь за чашкой и…

Не знаю почему и как, но я чувствую, знаю, что на кухне уже не одна.

Тимур будто сужает пространство, поглощает весь воздух, и мне лишь чудом удается сделать рваный вдох. Пытаюсь убедить себя, что ничего особенного не происходит и хозяин дома может зайти в любую комнату и в любой момент.

Нужно обернуться.

Просто обернуться, выпить воды и спокойно уйти.

Ничего ведь не случилось, я им даже не помешала – они успешно продолжили.

И все-таки мне это дается с трудом. Не глядя на него, наливаю воду в стакан и практически считаю по каплям, чтобы не перелить. Боковым зрением я вижу его фигуру в дверях.

Почему он стоит там? Почему стоит и молчит?

Справившись с задачей и не разлив воду, хотя пальцы подрагивают, ставлю бутылку на столешницу. Возможно, он, как и я, просто не может вспомнить, зачем здесь появился. Под этим предлогом я заставляю себя посмотреть на него.

Его взгляд перестает печь огоньками мою щеку и упирается в переносицу. Он смотрит тяжело, и от этого напряжение становится настолько осязаемым и густым, что хочется выйти как можно скорее.

А может, виной тому еще и то, что его рубашка расстегнута, и теперь я отчетливо вижу его кулон на длинной цепочке. Какие-то знаки – это руны, иероглифы? Отсюда не рассмотреть, все же нас разделяет метра два, а долго смотреть на него мне как-то неловко. Тем более что мой взгляд постоянно падает на его пресс, по которому скользили пальцы блондинки, и увиденное вновь выныривает из памяти, в еще более сочных красках, чем было в реальности.

– Вы что-то хотели? – нарушаю затянувшееся молчание.