Явилась Анка.

– Водички не желаете? После косяка обычно сушняк, – хмуро спросила она, сунула ей в руку бутылку и заняла место с другой стороны. – А зачем тебе фотоальбом, Таврическая? – лениво спросила она. – Ты ведь все равно ни хрена не видишь.

– Там фотография женщины, которую я ищу, – Алешка открыла альбом, изучив рукой дырку. Отверстие от ножа пришлось в район, где была фотография мамы, и у Алешки мелькнула странная мысль, что это она уберегла ее от смерти. Страха почему-то не было, алкоголь и трава притупили все эмоции и чувства.

– Что за баба? – поинтересовалась Анка.

– Знаю только ее имя – Арина. Я планировала выяснить фамилию и потом найти ее в соцсетях через Интернет. Номер школы и год выпуска я знаю, а фамилия должна быть в альбоме. Вдруг повезет, и я смогу с ней связаться. Сама я в Интернет могу выйти, только если компьютер оснащен специальной звуковой программой. Поэтому искала человека, который может мне помочь, и на тебя нарвалась, – усмехнулась Алешка.

– Тебе категорически повезло, в натуре, – хихикнула Анка и выхватила у нее альбом. – Да ты голова, Таврическая. Мыслишь прямо как Штирлиц, блин. Щаз поглядим, кто тут Арина.

– У меня есть информация, что Арина вышла замуж и в Питер уехала. Больше я ничего о ней не знаю. Возможно, мне придется в этот Питер поехать. Правда, паспорта у меня нет и денег на билет.

– Да это не проблема, – отмахнулась Анка. – Во! Есть тут одна Арина. Симпатичная, но сразу видно, что сволочь. Фамилия Петровская. Запомнила? Только иллюзиями себя не тешь. Если твоя мамаша от тебя отказалась в младенчестве и сбагрила в интернат для инвалидов, то и сейчас ты ей на хрен не нужна.

– При чем тут... Никакая она не сволочь! – возмутилась Алешка. – Арина – не моя мать! Мою маму зовут Ирина. Она тут тоже есть. У нее фамилия Симакова. Вот она, рядом с дыркой, – указала пальцем Алешка. – С Ариной они подругами были близкими.

– Про эту и не скажешь, что сволочь. Прямо сама невинность, – вздохнула Анка и поинтересовалась: – Через одноклассницу, значит, решила мать найти?

Алешка хотела возразить, но передумала. Анку наглухо заклинило на интернате для инвалидов, и спорить с ней, похоже, бесполезно.

– Ирина Симакова? – подал голос Павел и забрал у Анки фотоальбом. – Имя очень знакомое, но лица я не узнаю.

– Здесь моей маме семнадцать лет. Даже если бы вы где-то с ней пересекались, то вряд ли ты бы ее опознал по этому фото сорокалетней давности.

– Да мало ли Симаковых на свете, – зевнула Анка. – Вот у меня фамилия Абдурахманова.

– Она тебе очень подходит, – буркнула Алешка.

– Ага, красивая, как я, – похвалилась Анка, не поняв намека. – Ладно, завтра займемся этим делом вплотную. Да, Паш? А сейчас отбой. Спать будем по очереди, – дала она указания. – Вепрь уже в курсе про подвиг Гаврилы, но эта тварь играет в неуловимого мстителя. Значит, вы по-прежнему в опасности. Пока этот отморозок шастает поблизости, надо быть настороже. Короче, я первая сплю. Мне завтра с утра на работу, – сказала Анка и мгновенно уснула.

– А чем твоя мама занималась? – поинтересовался Павел.

– Бухгалтером работала. Вела несколько коммерческих фирм.

Альбом выпал у Павла из рук.

– Прости, – хрипло сказал он. – Прости меня.

– Ерунда, – рассмеялась Алешка, забрала у Павла альбом, сунула за пазуху, зевнула и не заметила, как тоже провалилась в сон.

Любительница Кафки и Джойса сидела за барной стойкой и потягивала из соломинки клубничную «Маргариту». Волосы блондинка сегодня собрала на затылке в пучок, и теперь они не мешали любоваться всем желающим на ее красивую стройную спину в вырезе облегающей кофточки. По спине Катрин скользили разноцветные отблески от цветомузыки. Темно-синие мерцающие джинсы с низкой талией открывали взору еще одну пикантную подробность – полоску ярко-красных трусиков и начало ложбинки между ягодиц. На эту пикантную деталь пялились, кажется, все мужики в клубе. Словно почувствовав его взгляд на своей заднице, Катя обернулась, приветливо помахала Марко рукой и ослепительно улыбнулась. Он сел на соседний барный стул.

– Хай, гай! – шепнула ему на ухо Катя, обдав его клубничным дыханием с легким запахом алкоголя. – Как чувствуешь себя после вчерашнего банкета?

– Вери гуд, май дарлинг, – пошутил Марко, заказал двойной виски и закурил. От запаха алкоголя его мутило, голова по-прежнему раскалывалась, но стресс снять было необходимо.

Катя пошарила в своей сумочке, извлекла оттуда его телефон, положила на барную стойку и двумя пальчиками раскрутила его юлой.

– Дарю!

– Вот это подарок! Спасибо! – обрадовался Марко.

– Не за что. К слову, тебе звонил отец, – сказала она и тоже закурила тоненькую ментоловую сигаретку.

– Что ты ему сказала? – заволновался Марко.

– Почти правду, что ты забыл в баре телефон. Но я собираюсь тебя разыскать и вернуть его.

– Я думал, в такси мобильник посеял, – Марко улыбнулся.

– Врешь, – усмехнулась Катя, сощурив синие глаза, и выдула ментоловый дымок ему в лицо. – Ты думал, что я воровка. Напоила тебя и обчистила как липку.

Курить ей шло. В изящных пальчиках Катрин сигарета смотрелась красиво. И колечко с зеленым блестящим камушком ей тоже очень подходило. Кольцо притягивало взгляд. Марко удивился, он всегда был равнодушен к женским побрякушкам.

– Липку? – переспросил он, хотя прекрасно знал это выражение. Хотелось увести тему разговора в другую плоскость. – Что такое липка?

– Липка – пипка, – расхохоталась Катя. Марко тоже гоготнул, хотя ему стало неловко. Шутки у девушки были какие-то странные. – Я еще хочу тебе один подарок преподнести, – сказала она и подмигнула, в ее глазах запрыгали озорные чертики.

– Какой?

– Русские пусинюси! – проворковала Катя, потушила сигарету и полезла в свою сумочку.

– Что, прости? – Марко поперхнулся виски и залился краской до корней волос. Пусями в Германии игриво называли часть женского тела, которая расположена в трусиках. Он, конечно, не был пуританином, но чтобы так открыто предлагать себя? Или пусю какой-то Нюси? Захотелось немедленно проститься с блондинкой. В этот момент Катя положила перед его носом пряник и замерла с довольным выражением лица.

– Что это? – растерялся Марко.

– Тульский пряник, – обиженно отозвалась блондинка. – Ты вчера весь вечер говорил, что обожаешь пряники и мечтаешь попробовать русские. А я не могла запомнить, как по-немецки пряники называются. Пусинюси?

– Pfeffernusse! – заорал Марко и заржал на весь бар.

– Пфе-ффе... Пфе-ффер-пуси... – попыталась воспроизвести незнакомое слово Катя и подняла руки вверх. – Все. Сдаюсь!