Лера был похож на зайца, бегущего в свете автомобильных фар, и не знающего, куда спрятаться. Поэтому, увидев посреди газона обширную лужу, он отважно бросился прямиком через неё. «В грязь они точно не полезут», – злорадно ухмыльнулся он, поднимая кроссовками фонтаны брызг. Увы, ни на секунду не усомнившись, тётка Фрося последовала за ним. На середине лужи чавкающая грязь содрала с неё казённые тапочки. Облегчённая таким образом санитарка, сверкая голыми пятками, стала стремительно приближаться. Лера прибавил ходу, но тётка и теперь не отстала. Понимая, что его вот-вот ухватят за шиворот, Лера кинулся к росшей на краю газона рябине. Тётка Фрося уже примеривалась к загривку беглеца и, понятное дело, дальше его спины не смотрела. А зря. Перед самым деревом Лера рванул в сторону, и санитарка по инерции врезалась всей своей внушительной комплекцией в ствол стройной рябины. Деревце от столь мощного натиска прогнулось на миг и отбросило неприятеля назад. В итоге, ошеломлённая женщина плюхнулась наземь, а Лера юркнул в ближайшие кусты.

Воспользовавшись минутной передышкой, Лера осмотрелся. За кустами стояла широкая лавка. Подле неё высился внушительных размеров ящик с лаконичной надписью: «Песок». Понимая, что сейчас лучше всего затаиться и выждать, беглец обрадовался ящику, как родному. Лучшего места не найти. Открыв крышку, он увидел, что ящик заполнен лишь наполовину. Песок, видимо, израсходовали зимой на посыпку дорожек и ещё не успели пополнить запас. Не мешкая, Лера забрался внутрь. И вовремя, поблизости, ломая сучья, пронёсся через кусты Коля Могильник.

Выбежав на газон, санитар обнаружил тётку Фросю, которая всё ещё сидела перед рябиной и тяжело дышала. На лбу у санитарки темнела вертикальная полоса, начинающаяся меж бровей и теряющаяся в её всклокоченных волосах. Теперь тётка очень походила на индейца племени ирокезов, вышедшего на тропу войны. Подняв охающую санитарку, Могильник провёл её через кусты и усадил на лавочку. Лера затаил дыхание.

– Это ж кто такой будет? – спросила, наконец, тётка Фрося.

– Больной, – постучал себя по голове костяшками пальцев Могильник. – Из психушки сбежал.

Коля посмотрел на зарумянившуюся санитарку и, сам не ведая почему, покраснел. «Симпатичная женщина», – подумал он.

– Вы, вот, на лбу, – сказал он, смущаясь.

– Чего там? – встревожилась Фрося.

– Грязно.

– А ты вытри, – вдруг склонила она голову.

Коля краем своего халата заботливо оттёр ей лоб.

– Только, – задумался он, рассматривая лоб, и замолчал.

– Ну, чего?

– Гематома будет не иначе.

– Ах, подлец! – не на шутку расстроилась санитарка и повернулась к ящику с песком.

Лера, следивший за ними сквозь щель между досками, похолодел: «Неужели заметила?». Он собрался выскочить из укрытия, но тётка Фрося его опередила и подняла с земли булыжник.

– Камушек надо приложить, – простонала она, – холодненький.

– Зачем? – удивился Могильник. – Я вас без всякого камушка вылечу. Пройдёмте в моё отделение.

Обрадованный Лера затаил дыхание. А не менее обрадованная тётка Фрося поднялась и ушла с Могильником, прикрывая лоб ладонью.

Досчитав до трёхсот, Лера выбрался на свет божий. В садике стояла тишина, лишь где-то далеко тарахтел и позвякивал на ухабах трактор. Отряхнув одежду от песка, он направился назад к аллее. Шёл медленно, озираясь и опасаясь засады за каждым кустом. Конечно, лучше бы ему пойти другой дорогой, но больничный дворик был обнесён высокой чугунной оградой с острыми пиками наверху, а единственный выход находился в приёмном покое.

Подобравшись к главному корпусу, Лера решил, что санитары махнули на него рукой и занялись своими медицинскими делами. Но стоило ему ступить на крыльцо больницы, как навстречу вышла знакомая парочка в белых халатах. Лоб тётки Фроси был заботливо заклеен пластырем. Сама она, сияя лицом, глаз не сводила со своего провожатого. Одной рукой Фрося удерживала за локоть санитара, второй – испачканную в луже обувь. На ногах тётки красовались другие, совершенно новые, тапочки. Коля Могильник между тем что-то увлечённо рассказывал.

Увидев его, недавние преследователи тоже остановились. Невидимая сила вмиг разъединила их и оттолкнула друг от друга.

– Стой, стрелять буду! – грозно предупредила тётка Фрося.

Лера слабо улыбнулся шутке и попятился. Но санитарка и не думала шутить. С невероятной силой она запустила тем, что было под рукой. Лера едва успел пригнуться, как над его головой, окропляя грязью всё вокруг, просвистела первая метательная тапочка. Развернувшись, он рванул назад в садик и тут же больно получил по затылку второй тапочкой. Не разбирая дороги, Лера побежал, куда глаза глядят. Санитары за ним.

Преодолев в очередной раз заросли можжевельника, он вскоре оказался у больничного фонтана. Хотя гидротехническое сооружение всё ещё находилось в зимней спячке, чашу его переполняла дождевая вода. А в каких-то двух метрах от фонтана высилась непреодолимая чугунная изгородь с пиками наверху. Но Лера обратил внимание на росшее поблизости старое разлапистое дерево. Одна из его нижних ветвей тянулась поверх изгороди, и по ней при известной ловкости можно было выбраться на волю. Тем более, что сразу же за изгородью стоял тракторный прицеп с высокими бортами, в несколько этажей груженный брикетами из прессованной соломы.

План был хорош, да только преследователи наступали на пятки. Не успел Лера добраться до спасительной ветки, а уж вслед за ним на дерево карабкался санитар Могильник.

– Больной, остановитесь! – настаивал он.

– Стой, ненормальный! – вторила ему тётка Фрося, снимая с ноги новенькую тапочку.

Увидев это, Лера полез быстрее, уж очень метко «стреляла» санитарка. До изгороди осталось совсем ничего, когда, исчерпав все свои дипломатические способности, тётка Фрося вновь перешла к боевым действиям. Двигаясь ползком по ветке, увернуться от её бросков не представлялось возможным. Первая же тапочка отвесила Лере здоровенную оплеуху. Срикошетив, снаряд, к огорчению санитарки, застрял среди ветвей. Но подростку было уже не до того, ибо впряжённый в прицеп трактор вдруг взревел движком, выплюнул облачко гари и, дёрнувшись, поехал из-под забора. Изловчившись, Лера, словно обезьяна, бросился по ветке на четвереньках бегом. В два приёма он проскочил над острыми пиками забора и спрыгнул на соломенные брикеты.

– Сбежал, – посмотрела на санитара тётка Фрося и вдруг улыбнулась.

Сам не зная почему, Могильник и сам расплылся в блаженной улыбке.

– Обувку сбрось, – попросила она, стоя на одной ноге.

Ни слова не говоря, санитар поспешил исполнить просьбу. Он взобрался на вибрирующую под его весом ветку, дотянулся до тапочки и, потеряв равновесие, стал валиться набок.

– Падаю, – объявил кратко Коля, цепляясь за ветку руками и ногами.