Надо заметить, что падал он на каменный борт фонтана и мог запросто переломать себе кости. Но тётка Фрося не растерялась. Забыв про босую ногу, она тотчас вскочила на широкий парапет.

– Падай, – приказала она, подставив под него свои крепкие руки.

И Могильник упал. И хотя весил немало, ничего не произошло. Тётка Фрося крякнула, но выдержала. Так и стояла в одном тапочке, держа его на руках, словно здоровенную куклу. Коля даже зарделся от удовольствия.

– Спасибо, родная, – выдохнул он.

От таких слов у санитарки закружилась голова. Потеряв на миг контроль, она подалась назад и вместе с Колей свалилась спиной в холодные воды фонтана.

Трактор пересёк городок и выехал на окраину. Всю дорогу Лера только и делал, что вжимался в тюки. Не хватало, чтобы на улицах в него тыкали пальцами. К тому же, на ухабах трясло немилосердно, и он справедливо опасался быть сброшенным. Наконец, прицеп остановился. «Сейчас тракторист отойдёт, и я незаметно слезу», – решил Лера. И вправду, водитель трактора соскочил наземь, но не ушёл, а откинул левый борт и вновь забрался в кабину. «Это ещё зачем?» – замерло у Леры сердце от дурного предчувствия. Подтверждая его опасения, прицеп вздрогнул, застонал и стал медленно крениться набок. Лера вскочил на ноги. Прыгать с такой верхотуры смерти подобно – ноги переломаешь. А если на кабину? Раздумывать не приходилось, вот-вот тюки соломы, а вместе с ними и он, ухнут вниз. И Лера прыгнул.

Грохот в кабине трактора был таков, что тракторист едва папиросу не проглотил, которую намеревался прикурить. Следом за лобовым стеклом перед ним возникли две ноги в обшарпанных кроссовках. С крыши на капот, а с капота на переднее колесо шустро перебрался неизвестный подросток.

– Эй! – окликнул его тракторист. – Ты откуда взялся?!

– Оттуда, – ткнул Лера пальцем вверх и бросился бежать.

Ошеломлённый мужик глянул в небо. Там среди разрывов лёгких облаков в далёкой синеве двигалась серебристая чёрточка сверхзвукового самолёта.

Возвращаясь домой, Лера пребывал в недоумении. Он никак не мог понять, по какой причине санитарка с санитаром так усердно гоняли его по всему больничному садику. «Может, у них учения идут? – гадал он. – Как у Ильфа и Петрова в «Золотом телёнке», когда в городе Черноморске объявили газовую атаку и хватали всех подряд, кто без противогазов».

Проходя мимо двора участкового дяди Вани Безручко, Лера увидел за распахнутой дверью веранды самого хозяина. Милиционер сидел за столом и что-то аккуратно записывал в толстую тетрадь. Лера нерешительно толкнул калитку.

– Здоров, Валерка! – увидел его Безручко.

– Здравствуйте.

– Ты зачем?

Лера в раздумье почесал за ухом.

– Дядь Вань, – наконец, отважился он. – У нас в городе какие-нибудь учения идут?

Участковый отложил ручку.

– Никаких.

От возмущения Лера едва не задохнулся.

– А чего ж они, – начал он и перевёл дух. – Чего гоняют? И хоть бы за что! А то за просто так! Нарушение прав ребёнка!

– Это ты о ком? – внимательно всмотрелся в его лицо участковый.

– Да санитары в нашей больнице. Я к другу пришёл, а они за мной бегают и ещё тапочками бросаются.

– Во, – нагнул голову Лера, – видите?

Дядя Ваня пощупал затылок и обнаружил вздутие.

– Кто тебя так?

– Да тётка Фрося из инфекционного отделения. И ни за что!

– Точно? – прищурился милиционер. – А то, может, ты порядок какой медицинский нарушил?

– Да честное слово.

– Ладно, – улыбнулся лейтенант. – Разберёмся.

Взяв ручку, он записал в тетради: «Больница». «Тетрадь секретная, милицейская», – смекнул Лера и отвернулся из вежливости. Стал рассматривать корешки книг на полке. Название одной брошюры его заинтересовало особо.

– Словарь воровского жаргона, – прочитал он и вытянул книжицу.

Вспомнив бандитскую рожу лысого деда, Лера тотчас пришёл к мысли, что письмо с шифровкой на таком языке в палате у Шурки поймут без труда.

– А можно почитать? – спросил он. – На пару дней.

Безручко посмотрел.

– Что, в мафию собрался? – удивился он.

– Врага надо знать в лицо, – отшутился Лера и добавил уже всерьёз: – Интересно просто.

– Ну, возьми, – снисходительно разрешил участковый и подмигнул на прощание изумлённому подростку: – Только с самолёта на трактор больше не прыгай.

В тот же день Лера сел за новое письмо. Начал он его так: «Ш. от Л., 4 апреля 1830. Докладываю. В нашей больнице все с ума сошли. Особенно тётка Фрося из твоего отделения. Целый час за мной бегала. У тебя, Шурка, наверное, какая-нибудь особо заразная болезнь. И тебя из-за этого, как в тюрьме охраняют. Не поговорить, даже близко не подойти. Быстрей выписывайся. Пойдём на нашу высоту под крестом. Найдём там золотой корень и вылечим тебя за один день».

Поставив точку, Лера открыл «воровской» словарик и взялся за перевод.

Проснулся Шурка от удара. Нечто легонько стукнуло его по носу и замерло. Он открыл глаза и увидел качающийся потолок. На нём вверху слева чёрным по белому было написано «от В. Стопочкина». Внизу справа «для А. Захарьева». Лишь сев на кровати, Шурка понял, что на носу у него лежал конверт. Судя по всему, бросил его дед Миша. Теперь он стоял рядом и ждал, посмеиваясь, когда Шурка проснётся окончательно.

– Хе-хе, – подмигнул рыжий дед. – Небось, опять от дружка, что под окнами бегал?

– Угу, – кивнул Шурка.

Распечатав письмо, он взялся за чтение.

«В мясницкой все вольтанулись, – было написано там. – А коренная форель – ежёвая маруха Фрося. Полный зик за мной хиляла. Не ласенько ты муровый долбишь кумор. Тебя за тот муровый кумор, как на киче пасут. Не побазарить, даже борт о борт не потереться. По рыхлому выгребайся, поканаем в ништанко гущу, выловим рыжего друга, подлатаем тебя за еный день».

– И что это такое? – удивился Петрович.

Вся палата собралась вокруг Шурки. Дед Стёпа надел очки, покрутил письмо и сунул его деду Мише.

– Да это феня, – заключил он.

– Точно, феня, – согласился тот.

– Вы нормальным языком скажите, – настаивал Петрович.

– Язык социальных низов, – совсем запутал оранжевого лесника Егор.

– Чего? – напрягся Петрович.

– Письмо написано на воровском жаргоне, – пояснил студент. – Это как иностранный язык.

– А почему «феня»?