– Да крестьяне, ваша милость, вам ноги целовать должны, что еще с ними работать-то?

Вообще-то, Курт был прав. Сейчас над крестьянами творили полный беспредел. Если на востоке страны, на землях, недавно отвоеванных у славян, поселившиеся там крестьяне еще владели какими-то свободами, хотя и их уже начали закабалять, то на севере все крестьяне были в крепостной зависимости. У нас им было полегче. Были и полностью закабаленные, и полукрепостные. Хотя платили они ужас сколько. Например:

– поголовной чинш, так называемый Kopfzins;

– земельная рента;

– судебные и другие платежи фогту, то есть мне;

– налог территориальному князю, опять мне;

– поборы за предпочтительное право господина при продаже надела и другого имущества. То есть без моего разрешения крестьянин ничего продать не мог.

И еще куча разных поборов. Крестьянам приходилось отдавать господину половину урожая, а особо жадным господам – и больше. Но совсем труба крестьянам наступала, если их господин продавал взимание налогов ростовщикам. Ведь ростовщик не только собирал налоги для хозяина, но и себя, любимого, не забывал. И как еще после всего этого крестьяне умудрялись выживать, удивляюсь.

Я же полностью разогнал всех ростовщиков и определил простой и не особенно обременительный налог – четверть с урожая, и все. Больше никаких выплат. Даже было обговорено, что больше четверти крестьянин платить не может. То есть если теперь я захочу отжать у него денег за продажу какого-то имущества, то он мне недоплатит эти деньги при выплате основного налога. И еще я им сделал огромное послабление. Налог они мне платили натурой. Им это было очень выгодно. Ну и мне, впрочем, тоже. Заплати они деньгами, мне пришлось бы продукты покупать, а так они мне сами все привозят и еще благодарят за щедрость. Правда, улучшая жизнь крестьян, я вроде бы торможу технический прогресс. Ведь чем меньше крестьян бегут в города, тем меньше там рабочих рук. Это да, это я уже в своем городе испытал. Но ничего, выкручусь как-нибудь. Крупные предприятия, требующие большое количество рабочих рук, я строить не собираюсь, а для существующих неплохо действует программа сманивания крестьян именно на те предприятия, где они и требуются. Зато в городе нет праздношатающегося люда, разных попрошаек и жуликов.

– Так, Курт, дальше. Новобранцев пусть начинают гонять здесь же. Построят небольшой лагерь у замка и начинают учить. Тем более из Этингера новобранцев тоже сюда приведут. А через месяц пусть отправляют их в основной лагерь. И сам здесь особо не задерживайся. Дел полно. Нечего прохлаждаться. Дождешься роты из Этингера и вместе с ней возвращайся. Ну все, я на тебя надеюсь.

Я поднялся, сел на коня, дождался, когда рота построится, и мы тронулись в путь. В замок я даже заходить не стал – чего я там не видел? Колонна довольно сильно вытянулась. С нами еще шли восемь телег с трофеями. Уж чего туда Курт мог напихать – не понимаю. Ну ладно, Гюнтер разберется. Хотя он теперь такими мелочами не занимается. На это у него помощники есть.

Двигались мы не спеша. Выходили, когда уже было светло, и останавливались на ночной привал еще засветло. Правда, шли без остановки на обед. Зато вечером солдаты подолгу сидели у костров и наслаждались покоем. Все-таки побегать им пришлось. И что будет дальше – тоже никто не знал. А сейчас можно было просто посидеть, попить вкусного отвара и поболтать. Я тоже подолгу сидел то у одного, то у другого костра, а потом уходил спать. На одной из телег были уложены тюки с чем-то мягким – наверное, Курт отрезы тканей у баронов прихватизировал, вот на них я и спал, укрывшись теплым плащом. Останавливались мы обычно у речек или ручьев, но купаться никто не решался, все-таки еще холодновато.

На четвертый день мы наконец прибыли в замок. Вернее, полк пошел в лагерь, а я с охраной рванул в город. Во-первых, надо было встретиться с Гюнтером и узнать все новости, а во-вторых, у меня было дело к отцу Бенедикту.

Гюнтера я нашел дома – у себя дома, я имею в виду, – но он моим пользовался как своим. И не только как домом, но и торговым представительством баронства. Да и ладно. Мне не жалко. Как говорится, легко пришло, легко ушло. Встретил Беату. Она меня тут же ухватила за руку и потащила в какой-то закуток. Я остановился, погрозил ей пальцем и сказал:

– Только после жены.

Она улыбнулась, кивнула и куда-то упорхнула. Как же легко с умными женщинами… Гюнтера нашел в моем, теперь уже его, кабинете. Он, как всегда, изучал какие-то бумаги.

– Здорово, крыса бумажная, – рявкнул я, – как же я рад тебя видеть!

– Здравствуйте, ваша милость. Или уже ваше сиятельство?..

– Не знаю, Гюнтер, не знаю. Как получится. Рассказывай, что у нас нового?

– Ничего. И слава богу. Город потихоньку растет и хорошеет. Завод тоже растет. Вторая домна уже дает чугун. Хайнц там носится и днем и ночью. Пушек еще восемь штук отлил. Сколько на складах мушкетов – не считал, но все равно будет мало. Из баронства Кестлин притащились больше двух сотен новобранцев. Хорошо Хайнц пару десятков сманил к себе, а то на одной кормежке разоримся. Едят-то они за троих.

Я рассмеялся. Вот ведь скупердяй. А две сотни новобранцев – это хорошо. Если столько же с тех двух баронств будет, то можно еще один полк сформировать. А то все войска по гарнизонам растащили. И все равно будет мало. Нужны гарнизоны в форты по всей границе. Ладно, Курт вернется – сядем и все тщательно просчитаем.

– Гюнтер, я понимаю, что у тебя дел полно, но надо бы тебе проехаться и посмотреть хотя бы на два других наших города. Наметить перспективы их развития, что ли. А то там совсем беда. И ведь богатые баронства, не беднее нашего. И железа полно, и уголь есть, а развития никакого.

– Это потому, ваша милость, что там все рудники принадлежали баронам, а они не очень заботились о добыче руды и выплавке железа.

– Это, значит, благодаря бургомистру наш город стоял на ногах?

– Да, ваша милость. Хоть он и был жулик и вор, но хватка у него была крепкая. Но теперь, благодаря вам, город развивается так, что и не уследишь. Каждый день что-то меняется. Людей становится все больше и больше. Ганзейцы даже хотят открыть у нас свое представительство.

– Ну что ж, город растет – это хорошо. Хорошо ли, что ганзейцы здесь хотят обосноваться, – не знаю. Это такие ухари, им мизинчик покажешь – они руку по локоть откусят. Так что будь с ними поосторожнее. Ладно, Гюнтер, главное я узнал – все спокойно и ничего непредвиденного не случилось. А разные мелочи потом обсудим. Подъезжай вечерком в замок. Хотя… знаешь, сегодня, пожалуй, не надо. Завтра лучше встретимся.

Я отправился к отцу Бенедикту. Нашел его в местном соборе, вернее – соборчике. Но для небольшого города и такой смотрелся очень даже внушительно. Ну, сначала, конечно, помолились вместе, потом я исповедовался, и он отпустил все мои грехи. Хотя грехов с последней нашей встречи и не было. Я даже не блудил. Но прощение все равно получил. Ну и ладно. Потом сели беседовать. Сначала поговорили о женском монастыре. Я ему сообщил, что скоро привезут бедняжек, лишившихся кормильцев. Я бы их, конечно, мог поселить у себя в замке, но на фига мне столько озлобленных баб, у которых я поубивал отцов, братьев, женихов?.. Отец Бенедикт сообщил, что, в принципе, монастырь уже может принимать послушниц, даже небольшая часовенка есть и несколько домов для проживания монахинь и послушниц. Но в том-то и дело, что монахини еще и не прибыли, а селить там одних только послушниц, без пригляда опытных монахинь, будет неправильно. Но они уже скоро должны прибыть. Как скоро? Господь знает… Потом приступили к основному разговору.