Губы Рейна неодобрительно сжались, в то время как его приятель, не смутившись, смотрел на незнакомку с веселым любопытством.

Мадлен, правда, не находила ничего веселого в том, что взрослые мужчины собираются пустить друг в друга пулю, и была намерена помешать этому, даже если бы пришлось встать между дуэлянтами.

Но сначала она должна была урезонить Рейна, который, казалось, совсем не в восторге от ее появления.

— Какого черта вы тут делаете? — спросил он мрачно. — Вы же знаете, вас здесь быть не должно.

— Позволю себе не согласиться, — ответила она хладнокровно, стараясь унять мелкую дрожь. — Поскольку вы стреляетесь из-за меня, я полагаю, что имею право высказать свое мнение на этот счет.

— Вы ничего не можете сказать на этот счет, — сказал он таким суровым тоном, какого она еще никогда не слышала от него.

— Но я все же скажу, — возразила Мадлен. — Я не желаю быть яблоком раздора. Если вы перестреляете друг друга, то впоследствии выплывет, что причиной вашей ссоры была я, и это бросит тень на мою репутацию. В общем, я не разрешаю вам стреляться.

Не обращая внимания на ее заявление, Рейн посмотрел мимо нее на бредущего к ним с опущенной головой Фредди.

— Лансфорд, будьте добры, уведите ее отсюда сейчас же.

— Он этого не сделает, лорд Хэвиленд, — ответила она за того. — И я не уйду до тех пор, пока вы не прекратите эту нелепую ссору.

Она встала между противоборствующими сторонами.

— Предупреждаю, если вы хотите продолжить, то вам придется стрелять в меня.

Лицо Рейна стала каменным.

— Я буду вынужден силой вас отсюда убрать, дорогая.

— Можете попробовать.

Она достала свой заряженный пистолет из сумочки, которую держала в руках.

— Вряд ли ваши помощники захотят искушать судьбу. Идите, отмеряйте шаги, джентльмены, и я обещаю, что выпущу пулю в того, кто первым из вас стрельнет.

Как она и ожидала, ей никто не ответил. Очевидно, каждый из них обдумывал, насколько серьезными были ее намерения.

— Мы оба, лорд Эккерби, знаем, что вчерашний инцидент был не более чем недоразумением, — начала она более уверенно, обращаясь к барону. — Я не сомневаюсь, что вы не намеревались быть столь… напористым. Но сейчас, после того, как у вас была возможность все спокойно взвесить, я вас спрашиваю: не желаете ли вы принести извинения, которых от вас требует лорд Хэвиленд?

Эккерби уже явно отошел от того возмущенного состояния, в котором пребывал вчера утром в саду Дэнверс-холла. И Мадлен надеялась, что в сложившихся обстоятельствах он сможет пойти на перемирие без унижения собственного достоинства.

Затаив дыхание, она нетерпеливо ждала. Эккерби взглянул на Рейна и затем, откашлявшись, начал:

— Вероятно, я был слишком напорист. Если это так, то я приношу свои извинения, сударыня.

— Таким образом, — поспешно вмешался Фредди, — честь и достоинство сохранены.

В его голосе прозвучало облегчение, но она пока не ощущала того же оптимизма. Подняв вуаль ровно настолько, чтобы барон видел ее губы, она беззвучно сказала: «Спасибо, вы не пожалеете об этом». После чего продолжила громким голосом:

— Конечно, я извиняю вас, милорд. Я очень рада, что мы уладили это маленькое недоразумение.

Поворачиваясь к Рейну, Мадлен опустила вуаль.

— Вы, очевидно, удовлетворены, лорд Хэвиленд, а если ваша уязвленная мужская гордость того требует, то можете выстрелить в воздух. Ведь так делается, когда конфликт разрешается приемлемым для обеих сторон образом?

Мадлен говорила о традиции стрелять в воздух, с тем чтобы закончить дуэль без риска для участников получить ранение.

Рейн хранил угрюмое молчание, сверля ее пристальным взглядом. А у Мадлен сердце тяжко билось в груди, пока он наконец не ответил:

— Зачем тратить попусту хорошую пулю?

У нее будто гора свалилась с плеч, и ноги едва не подкосились от внезапно навалившейся слабости. Но в следующее мгновение Рейн все испортил угрозой:

— Заметьте, Эккерби, в следующий раз не будет никаких выстрелов в воздух, если вы осмелитесь к ней приблизиться.

Едва возмущенный барон сделал шаг вперед, как Мадлен вмешалась и успокаивающе дотронулась до него рукой.

— Спасибо за благоразумие, милорд. Сейчас, полагаю, вы бы хотели покинуть общество этих господ и вернуться домой.

Эккерби стиснул зубы, затем обратился к своему секунданту:

— Пойдемте, Ричардсон, нам здесь больше нечего делать.

Развернувшись, он широким шагом направился к своему экипажу, а его помощник поспешил вслед за ним.

Когда барон удалился на достаточное расстояние, приятель Рейна заговорил в первый раз за это утро:

— Я очень доволен, что мои услуги тебе больше не нужны, Рейн, благодаря этой неустрашимой леди, — сказал он с затаенной веселостью. — Не будет ли слишком большой наглостью с моей стороны попросить тебя представить нас друг другу?

— С удовольствием бы это сделал, Уилл, — отозвался тот сухо. — Но ты же видишь, неустрашимая леди желает остаться инкогнито. Может, когда-нибудь, при более благоприятных обстоятельствах.

Человек, которого Мадлен посчитала Уиллом Стоксом, воспринял отказ весьма учтиво.

— Хорошо, тогда позвольте откланяться. Если понадобится моя помощь в другой раз, я всегда к твоим услугам.

— Спасибо тебе, что пришел сегодня.

С легким поклоном секундант Хэвиленда направился к своему экипажу, оставив Мадлен наедине с Рейном и Фредди.

— Нам с мистером Лансфордом тоже нужно уезжать, — пробормотала она, чувствуя себя крайне неуютно под пронзающим взглядом графа. — Он встал намного раньше, чем велит ему природа, и теперь должен отдохнуть.

Однако ее аргумент явно не произвел на Рейна никакого впечатления.

— Не так быстро, дорогая, — угрожающе протянул он.

Мадлен на всякий случай отступила назад.

— Фредди проводит меня домой.

— Нет, не проводит. Мы с вами должны прямо сейчас кое-что обсудить. Фредди будет лучше в это не вмешиваться, — сказал граф, одарив кузена едким взглядом.

Сказав это, он крепко взял ее за локоть и повел по направлению к своей карете.

— Я не поеду с вами вдвоем, Рейн, — запротестовала Мадлен. — Я вам больше не верю, после того как в прошлый раз вы применили ко мне свои навыки соблазнения.

— На этот счет можете не волноваться. Я только лишь хочу открутить вам голову без свидетелей.

Эта угроза немного успокоила Мадлен. Она боялась оставаться с Рейном наедине из-за возможности повторения его домогательств, как было пару дней назад, но сейчас он был настроен явно не романтически. А это, полагала она, ее больше устраивает. Он сейчас был особенно опасен, но его злость пугала Мадлен намного меньше, чем его очарование, которому она совсем не способна сопротивляться.