– Ну надо же, – хмыкнул Светлан. – А какие тексты он предпочитает?

– Конечно, не научные трактаты. Сказания о героях, исторические хроники, записки полководцев, советы мудрецов…

В этот момент проснулся помощник. Оглядевшись с некоторым изумлением, он вдруг чихнул, содрогнувшись всем телом. И тут же застонал, будто отдачей ему повредило затылок.

– Ага, посетители, – пробормотал Жордан затем. – А микстуру не принесли? Мне б сгодилось сейчас.

Осторожно перебравшись к столу, он страдающими глазами посмотрел на морс и сообщил:

– Ох, до чего башка трещит!

– По-моему, эта задачка для тебя, – сказал Светлан, глянув на ведьму.

Ухмыльнувшись, она скользнула за спину Жордана и растопыренными пальцами вцепилась в его кудлатую голову. Издав новый стон, тот зацепенел, напуганный больше лекарем, чем недугом. Но через минуту, уже выпущенный на волю, зашевелился, с недоверием прислушиваясь к себе. Откуда ему было знать, что ведьма – лучшее средство от похмелья. Кстати, и от алкоголизма тоже… хотя на это подпишется не всякий.

– С ума сойти! – сказал Жордан, качая головой уже без боязни. – Да ты, братец, просто волшебник. Или… – тут он вгляделся в Жанну пристальней.

– Болван, какой он тебе «братец»? – вмешался Беллини, с опаской косясь на гостей. – Это же виконт!

Воспользовавшись его замешательством, Светлан подвинул к себе давешнюю книгу, раскрыл на заглавии.

– Ну ясно, – не стал спорить помощник и, подмигнув девушке, налил себе полную чашу морса. Руки у него больше не тряслись, но пить хотелось.

– Ясно то, что наш Жан никакой не волшебник, – произнёс Светлан, листая страницы и взглядом будто фотографируя каждую. – Верно, академик?

– Разумеется, – машинально подтвердил хранитель.

Если верить записям, здешние графы были, как на подбор, орлы, а благородство из них прямо хлестало. И какой фантаст сочинял эту хронику?

– Правда, отдельные особи всё же выламываются из рамок, – продолжал Светлан. – Взять, к примеру, меня, простого богатыря…

Жордан поперхнулся морсом, Беллини метнул на него грозный взгляд.

– Ведь интересно знать, что творится с моим телом. Откуда берётся сила, чрезмерная даже для такой массы, и куда сгинула усталость. И что делать с богатырским зудом, не позволяющим почивать на лаврах, толкающим на авантюры. Если б удалось внести в это хоть какую-то ясность…

– Сир, а тебе обязательно… как это… препарировать сказку? – спросила Жанна.

– Всякий мир живёт по присущим ему законам, – ответил он. – А познав их, становится легче крутиться. Умный-то не пойдёт в гору, если имеется обход, а дурак её попросту не заметит. Хотя будет кряхтеть, обливаться потом и проклинать судьбу, обрёкшую на эти муки. Но при чём тут судьба, когда с головой проблемы?

– А что, я согласен, – прокашлявшись, выговорил Жордан. – Законы надо чтить, если они не высосаны из пальца.

– Простите, из чего? – заинтересовалась Жанна.

Парень плотоядно ухмыльнулся, сразу сделавшись похожим на сатира, однако с курса не сбился.

– Вообще, в свободное от надувания щёк время мы тоже пытаемся познать мир, – сообщил он. – Здесь ведь такая целина!..

– Не боитесь? – спросил Светлан. – Насколько понял, в Междуречье действует правило: меньше знаешь – крепче спишь.

– Крепче всего дрыхнут мертвецы, – вставила Жанна. – Наверно, оттого, что в головах пусто.

– А, думаете, почему я злоупотребляю… гм… снотворным? – сказал Жордан. – Конечно, боимся! Мы ж не богатыри, даже не рыцари. Любой неверный шаг грозит гибелью. Но если двигаться потихоньку, просчитывая возможные следствия…

Судя по кислой мине, проступившей на лице Беллини, его вовсе не убеждала такая тактика. Но решал здесь, видимо, не он.

– В любом случае, деваться некуда, – прибавил Жордан. – Уж так мы устроены. Вас, монсеньор, от избытка силы тянет геройствовать, а нас, книжных червей, вот так же терзает бездействие ума. Ведь хочется знать больше. А сознавать своё невежество столь мучительно!..

– Не такие уж мы профаны, – возразил Беллини. – Да и платить за сведения такую цену…

– Не зазорно быть невеждой, – сказал Жордан. – Не желать знать – это стыдно.

– Никто не рождается с готовыми знаниями, – поддержал Светлан. – Если не считать троллей.

– А вы что, и с пещерными троллями пересекались?

– Уж куда пещерней – пришлось спуститься под землю на пару лье.

И на десятки миллионов лет, следовало бы добавить.

– Неужто в Тартар?

– Ну, можно и так назвать.

– Что рыцари умеют – это плести небылицы, – пробормотал Беллини, впрочем, довольно отчётливо. – Такая необузданная фантазия!..

– А тебе завидно? – усмехнулся Светлан. – Нормальная ситуация: одни ставят пределы, другие силятся их раздвинуть. Впрочем, это другая сказка – как-нибудь я запишу её.

– Будем ждать, сир, – ввернула Жанна. – С нетерпением!

– Или надиктую… чтоб не очень утруждаться. Но там был масштаб – всепланетный. И боги настоящие. А тут – такая провинция! Соответственно, и деятели… Развели, понимаешь, местничество.

– Из искры, говорят…

– Ну да, – хмыкнул он. – Мы на радость всем буржуям мировой пожар разду… Или на горе?

– На горе, – прыснула ведьма. – Лысой.

Застыв, Светлан уставился на неё, пытаясь ухватить мелькнувшую мысль. Не удалось. Ну, пусть побегает ещё – рано или поздно… Лишь бы не оказалось слишком поздно.

– Что? – спросила Жанна, сразу делая стойку.

– Эта «гора» нам ещё аукнется, – молвил богатырь. – Помяни моё слово.

И открыл книгу на вкладке с картой Междуречья, хотя видел куда более точные чертежи и помнил их досконально. Но всегда лучше держать объект перед глазами – авось и зацепишься за что-то. Правда, гор в графстве не наблюдалось… исключая приграничные. Вот холмы есть.

– Предрекаешь?

– Интуичу, – сказал он. – Повторить по буквам?

Вернувшись взглядом к Жордану, слегка озадаченному их коротким диалогом, спросил:

– Так что же творится в Междуречье? Раз уж вы влезли в это…

Дёрнув плечами, тот произнёс:

– На поверхности всё отлично: население почитает Бога, в церквях – полный сбор. Правителя восхваляют, налоги собираются исправно – это не считая субсидий из столицы. Жители если не процветают, то не бедствуют. Враги трепещут… во всяком случае, так представляется отсюда.

– А если заглянуть глубже?

– То розовые тона поменяются на багровые. Жестокость – вот чем здесь пропитано всё, от детских игр до народных забав. А ведь души, изломанные страданием, уже не возвращаются к Творцу. Знаете, как чаще всего казнят в Междуречье? Сажают на кол.