– Влияние Востока, надо полагать?

– На втором месте – колесование. На третьем – сдирание кожи. Это не считая костров, в которых сжигают инакодумцев.

– Диссидентов, ага, – пробормотал Светлан. – И тут нас не любят.

– А слыхали про «красного орла»?

– Что, здесь и такое практикуют?

– Одним поворотом меча вырезают рёбра из живой спины!..

– Верно, у норманнов переняли, – предположил богатырь. – Кстати, не из Скандинавии ли заявились де Бифы, а также некоторые их вассалы? Так сказать, привнесли свежую струю.

– Вояки Междуречья – особая порода, – подхватил Жордан. – Их с детства приучают к убийствам, а смерть им не страшна, ибо за порогом – вечность. Кто погибает в бою, сражаясь за истинного Бога, награждается сполна.

– Неоригинально, но действенно, – согласился Светлан. – Редкий идиот сиганёт через Стикс, если на той стороне его не ждёт хорошего. А что нужно здешним простакам, чтобы не сожалеть о бренном мире? Обильная жратва, выпивка без похмелья да пышные девы. Ну, ещё помутузиться с кем-то для полноты ощущений. Вот вам и рай, господа! Занимайте очередь. Кстати, существует гипотеза, будто душами наделяет Создатель…

– Ну, это не ново! – втиснулся Беллини.

– …отрывая от себя. Кому-то достаётся изрядный фрагмент, кому-то – мизерный. Но на всех всё равно не хватает, и с каждым поколением бездушных делается больше. Ныне-то они сделались большинством, конечно же, подавляющим.

– А чья это доктрина? – спросил Жордан.

– Возможно, вы слышали о Фридрихе Робинкраце, Магистре Серой Магии и профессоре столичного университета?

– Ну, как же! – подтвердил парень, оживляясь. – Вот он про нас вряд ли знает. Но говорили, будто Робинкраца уволок дьявол – на радость… гм… некоторым его оппонентам.

– Во-первых, не дьявол, а Антихрист, – принялась объяснять Жанна. – Во-вторых, не уволок, а пригласил. И уж конечно, не в преисподнюю… где, кстати, не так и плохо, – заметила она вскользь, – чего бы ни болтали про неё святоши.

– Да вам-то кто рассказал? – тотчас поинтересовался Жордан. – Неужто виделись с теми, кто вернулся оттуда?

– Сведения из верных источников, – объявила ведьма, состроив значительную мину. – Не сомневайтесь.

И любит же она привлекать внимание!

– Кстати, об источниках, – сказал Светлан, кивая на книгу. – А есть у вас что-то более правдивое на ту же тему?

С ухмылкой Жордан покосился на хранителя, но выдавать не стал.

– Здесь эта тематика под запретом, – ответил он. – Но в других местах я нарыл кое-что.

– Надеюсь, не кости? Знаете, все эти могущественные артефакты в виде черепов древних демонов… не говоря о прочих мощах…

– Вы напрасно не принимаете это всерьёз, – заметил парень.

– Да я вообще… мало что. Натура такая.

– Сложная, – не пропустила Жанна.

– Если копии демонических черепов, сделанные из хрусталя, обладают немалой силой, – то что говорить об оригиналах!.. Впрочем, мы отвлеклись.

– Точно.

– Так какой де Биф вас интересует, монсеньор?

– Конечно, самый первый, – сказал Светлан. – Ведь нынешние порядки устанавливались им.

– Итак, Первый Граф, – начал Жордан. – Звали его Оттар, а до получения графства он именовался сеньором де Беем. Но и эту фамилию, если верить летописям, он получил не по наследству.

– Прямо уголовник какой-то, – хмыкнул богатырь. – Он же Биф, он же Бей, он же… Случайно, он не грузин? Хотя у тех – Отары.

– Тучные? – опять влезла ведьма.

– Всякие, – отмахнулся он. – Нет, грузинами тут вряд ли пахнет – я бы почуял. Скорее Оттар и впрямь вестфольдинг.

– По-вашему, так важно знать истоки? – спросил Жордан.

– По-нашему – да, – с умным видом изрёк Светлан. – Ибо менталитет индивидуума в немалой степени задаётся происхождением. Генетическая память, судари мои, – её тоже необходимо учитывать!

Пока здешние грамотеи недоумённо переглядывались, пытаясь уразуметь, не морочит ли им головы именитый гость, он ещё раз пролистал «Историю рода», словно мог там что-то не заметить.

– А что ещё известно про Первого Графа? – спросил затем.

– Ну, в одной из хроник сообщалось, будто он был столь похотлив, что не пропускал даже кобылиц, если те ему нравились.

– Э-э… в буквальном смысле?

Осклабясь, Жордан кивнул.

– Простые нравы, – покачал головой Светлан. – Прямо как у горцев, среди чабанов.

– Ну, у скотоводов эта грань вообще размыта. К тому ж, Первый Граф славился необузданным нравом… равно как и большинство его отпрысков. А если правителю что-то взбредает в голову, кто осмелится перечить? Даже короли никогда не имели влияния в Междуречье, всё тут решал граф – единолично. Говорят, и хоронили Оттара не по христианскому обычаю. В последний путь его провожали многие, от любимых слуг до преданных псов… Или наоборот, – поправился Жордан, подумав, – любимыми были псы… Только имейте в виду: эти сведения из разряда «холодных».

– Имеешь в виду «горячих»?

– Нет, монсеньор, именно «холодных». А есть ещё «ледяные», обжигающие смертельной стужей – от неё за секунду превращаешься в лёд.

– Случайно, речь не о святом Клаусе? – спросил Светлан. – На Руси именуемом Дедом Морозом.

– Умоляю, сир: не ссылайтесь на нас, – не выдержал Франц. – Нигде, никогда!.. Понимаете? Иначе нам не спастись.

– Да, не хотелось бы, – присоединился Жордан. – Уж очень не люблю холод. Огонь – и то лучше.

– Типун тебе…

В самом деле, вот про огонь Жордану лучше не поминать. Тем более, жизнь прекрасна, а он ещё молод. Вообще, если этого парня оформить и приодеть надлежащим образом, он пользовался бы спросом у дам. Сбит крепко, пусть не очень изящно, физиономия славная и открытая, глаза светятся умом.

– А что скажете о нынешнем графе? – спросил Светлан. – В папеньку он пошёл или и вовсе – в Оттара?

Усмехнувшись, Жордан сказал:

– Только между нами, да?

– А то!

– Мы знаем его лишь последний год… э-э… с октября, да?

Беллини неохотно кивнул.

– Говорят, прежде он не сильно отличался от череды своих предков – зверюга был ещё тот.

– Жордан! – воскликнул хранитель, опять испугавшись.

– Чего? – огрызнулся тот. – Ты уже и богатырям не веришь? Тогда и вовсе надеяться не на кого!

– Не мешай, – велел Светлан Францу. – В таких делах надо молчать, как партизан, или говорить всё. Иначе – себе дороже.

– Точно, – согласился Жордан. – Так вот, в конце прошлого лета, примерно через месяц после того знаменитого турнира в столице, наш граф вернулся из очередного похода в полной прострации, словно бы увидал собственную смерть. И тогда же он привёз с собой юную девицу, вскоре сделавшуюся его супругой. С тех пор прежняя его свирепость сгинула напрочь, а война больше не веселит де Бифа – как и охота. И чем объяснить такую трансформацию?