Итак, в этой стороне выхода нет.

Найт мучительно пытался вспомнить что-нибудь еще, даже попробовал мысленно представить план, приведенный в путеводителе. Наконец он бесшумно вернулся к дальней стене и огляделся по сторонам. Позади поднималась узкая башня, подобная печной трубе, а за ней снова стены, с пустыми оконными проемами высоко над землей.

Там пути нет.

Сквозь жилые помещения и главный зал просматривалась башня Сентлоу. Томас прикинул, что оттуда можно будет попасть в зал Джона Гонта, затем спуститься к наружной стене и выбраться из замка через разрушенную Лебяжью башню. Там уже можно будет отыскать дорогу, ведунью к особняку Даниэллы Блэкстоун и к спасению.

«Если бы преследователи продолжали бежать, то уже были бы здесь. Они меня караулят», — подумал Томас.

Подобрав с земли обломок кирпича, он прислушался. Дождь усилился, громко барабаня по заросшему травой, растрескавшемуся полу. Мокрый рыжевато-бурый камень казался черным, древние строения словно растворялись в ночи. Свет, и без того скудный, практически полностью погас. Найт застыл неподвижно, сознавая, что увидит и услышит своих преследователей только тогда, когда они на него набросятся.

Дождь полил еще сильнее, колотя по земле. Холодные струи остудили Томаса, что было к лучшему. Его сердце колотилось в грудной клетке, боль в плече превратилась в постоянный пульсирующий зуд, дышать стало тяжело. Быть может, в ливень его будет труднее обнаружить. Томас отступил глубже в тень, не отрывая взгляда от зазубренного верха наполовину обвалившейся стены впереди, чтобы не потерять ориентацию. Он с трудом мог разглядеть стрельчатые окна главного зала, а слева возвышались развалины башни Сентлоу. Всего несколько ярдов в ту сторону — и он пройдет через главный зал, спустится к наружной стене и выберется к дороге, ведущей к дому Блэкстоун, прежде чем преследователь сообразит, где находится его жертва.

Томас постоял еще мгновение, напрягая слух, всматриваясь в темноту и зияющую пустоту жилых покоев.

По-прежнему ничего.

Пятясь, Найт сделал один шаг, затем другой, продолжая смотреть в ту сторону, откуда пришел. Попытавшись пройти дальше, он наткнулся спиной на что-то твердое и холодное. Быстро развернувшись, Томас увидел стену.

«Нет, — подумал он. — Здесь должен быть какой-то проход…»

Чувствуя нарастающий страх, Найт осмотрел преграду, ища в ней дверь или окно, но кладка оказалась сплошной. Возможно, главный зал был когда-то связан с башней Сентлоу, но переход находился на втором этаже, от которого сейчас ничего не осталось.

Томас развернулся спиной к стене. В любой момент из-за угла мог появиться преследователь, не нашедший пути через здание Лестера. Сбросив ботинок с левой ноги, Найт стащил носок и полез в карманы.

Завершив работу, он выпрямился и увидел впереди человека. Это был тот лысый с серьгой. Даже в темноте Томас разглядел его жесткое, равнодушное лицо. Лезвие, зажатое в руке преследователя, было коротким и сильно изогнутым. Оно оканчивалось зловещим острием — нож для резки линолеума.

Здоровяк постоял на месте, разведя руки в стороны, затем чуть склонил голову набок, продолжая смотреть на Томаса, и крикнул через плечо:

— Он здесь!

Найт шумно вздохнул и начал, загоняя злость и ужас в глубину внутренностей:

— Послушайте, я не знаю, что вам нужно…

Это была ложь. Найт прекрасно понимал цели преследователей, не сомневался в том, что вести с ним переговоры они не собираются. Он надеялся, что если притворится, будто ошибочно истолковал ситуацию, то лысый ослабит бдительность, но, похоже, произошло обратное. Тот напрягся, поднял нож для резки линолеума на пару дюймов, но не сделал ни шага вперед, и Томас догадался, что этот тип ждет своего напарника.

— У меня есть деньги, — продолжал Найт, делая шаг вперед и поворачиваясь правым плечом к здоровяку с ножом, словно доставая бумажник, стараясь говорить жалобно и виновато.

Его противник откликнулся так, как и должен был. Он полоснул Томаса по животу.

Еще пара дюймов, и лезвие вспороло бы ему внутренности. Но Найт был готов к этому выпаду. Резко развернувшись, он поймал правой рукой руку с ножом и отбил ее в сторону. Ему потребовались все силы, чтобы отразить выпад, и плечо запротестовало, взвыло от боли. В это же самое мгновение Томас что есть силы, как булаву, опустил левую руку с носком, набитым тяжелыми монетами, на лысую голову. Первый удар оглушил нападавшего, но тот устоял на ногах. Найт, чувствуя, как по всему телу адреналином пульсирует ярость, размахнулся снова, еще сильнее, и попал чуть выше правого виска. Носок с монетами с глухим стуком достиг цели. Нож для резки линолеума выпал из руки лысого типа, ноги его подогнулись, и он рухнул, словно подпиленное дерево.

Второй должен был вот-вот появиться, и никто не мог сказать, чем он вооружен. Томас подобрал с земли нож для резки линолеума, но ему не понравилось зловещее лезвие.

Он убрал эту штуку в карман и оглянулся. Если вернуться назад, то второй преследователь его увидит, быть может, даже перехватит. Развернувшись к стене, Найт сунул босую левую ногу обратно в ботинок и стал искать, где бы забраться наверх.

Такое место оказалось в углу. Стена там была нисколько не ниже, но перед ней возвышалась груда битого кирпича. Поискав, за что можно ухватиться, Томас полез вверх.

Камень был скользким от дождя, но не осыпался под руками, и Найту удавалось вставлять мыски ботинок в щели, достаточно глубокие, чтобы выдержать вес его тела. За один прием он поднимался на фут, выполняя всю работу левой рукой и ногой. Наконец он взобрался на неровный гребень и увидел перед собой погруженные в темноту стены главного зала, где Генрих Пятый поклялся превратить мячи для тенниса, подаренные дофином, в пушечные ядра…

…насмешка эта

Разлучит много тысяч жен с мужьями,

С сынами — матерей, разрушит замки…[26]

Позади, там, откуда пришел Томас, послышалось громкое проклятье. Второй преследователь нашел своего напарника. Какое-то мгновение Найт неподвижно сидел на корточках у разрушенного окна, глядя вниз, в темноту, словно средневековая химера-горгулья.

Перекинув ноги через стену, он спустился, повисел секунду, прыжком одолел последние два фута и присел на корточки. Затем Томас быстро, бесшумно двинулся прямо через зал во внутренний двор и остановился только тогда, когда подошло время выбраться из тени. Томас чувствовал в кармане нож для резки линолеума, ощущал в левой руке тяжесть болтающегося носка с монетами. Он все еще был в ярости, взбешен нападением, но ему не хотелось вступать в схватку со вторым противником, если этого можно было избежать, и не только из боязни потерпеть неудачу.

Главный зал остался над ним, открытый небу и проливному дождю. Высокие стрельчатые окна придавали зданию вид каменного каркаса из узких колонн, разделенных пустотой. Томас чувствовал себя здесь беззащитным, уязвимым, но мысль о том, чтобы перебежать через открытое пространство внутреннего двора, его ужаснула. Он снова попытался восстановить в памяти то, что видел здесь при свете дня.