Сделав паузу, принц заговорил снова, теперь в словах его слышалась горечь:

— Когда я встретил Зулейю, я поверил, что эта женщина любит меня ради меня самого.

Веста и раньше ненавидела коварную турчанку, но сейчас она почувствовала ревность, причинявшую ей почти физическую боль.

— Она была очень красива? — невольно вырвалось у девушки.

Принц не смотрел на нее.

— Она была необычной, завораживающей, полной хорошо просчитанного шарма. Зулейя была на восемь лет старше меня. Она была опытной светской львицей. Я никогда не встречал подобных ей женщин.

— И ты… полюбил ее?

— Я был увлечен! Очарован, как сказал тебе на корабле помощник премьер-министра. Это правда. Зулейя словно околдовала меня. Я не понимал, что мною опять манипулировали. Я привез Зулейю в Катонию. Через несколько месяцев премьер-министр выразил мне от имени кабинета протест. Появились карикатуры, фельетоны в газетах. Даже угрозы расправиться с Зулейей. Но я ничего не слушал.

— Я могу понять это, — снова произнесла Веста.

— Я впервые действовал по собственной воле, не считаясь ни с кем, — продолжал принц. — Я отказывался слушать тех, кто до сих пор диктовал мне решения, решил, что не дам запугать себя и заставить расстаться с искренне привязанной ко мне женщиной.

Веста хорошо понимала побуждения принца. Ему впервые представилась возможность самому принимать решения, и сопротивление окружающих только усиливало желание поступать по-своему.

— Но в конце концов, — продолжал Миклош, — ситуация стала взрывоопасной. Я не мог больше игнорировать настроение своих подданных. И когда премьер-министр вновь обратился ко мне с просьбой выбрать супругу, я согласился.

Последовала долгая пауза.

— И сказал ему, что единственная женщина, на которой я готов жениться, — это ты. Веста.

— Я?! — удивленно воскликнула Веста. — Но откуда ты вообще знал о моем существовании?

— Я видел тебя, — ответил принц.

— Видел?!

— В прошлом году я приезжал в Англию в качестве гостя принца-регента. В тот вечер его высочество давал большой прием. И когда мы шли в столовую, где был накрыт ужин, я заметил тебя у окна. — Голос его потеплел. — Я сразу подумал, что в жизни не видел такой красавицы! Повернувшись к герцогине Девонширской, которую я вел в столовую, я поинтересовался, кто эта юная красавица. И ее светлость обещала чуть позже представить меня леди Весте Крессингтон. Но после ужина нам не удалось тебя найти.

— Я помню этот прием, — сказала Веста. — Я ушла пораньше, потому что там было очень душно.

— На следующее утро я возвратился в Париж. Но я не мог забыть твою красоту, и когда премьер-министр предложил мне, согласно нашим традициям, выбрать невесту из английского королевского дома, я велел ему попросить твоей руки.

— Он не говорил мне, что ты видел меня, — удивилась Веста.

— Я ничего ему не сказал. Мне почему-то не хотелось говорить об этом. Твоя красота осталась в моей памяти как сильное эмоциональное переживание.

— Но когда я приехала… ты ведь пытался отослать меня обратно.

— С того момента, как премьер-министр отплыл в Англию, Зулейя и ее друзья стали убеждать меня, как глупо было согласиться на жену-англичанку. Они говорили, что британцы холодны и черствы. Что их женщины не могут испытывать страсти. Еще они доказывали, что ты никогда не сможешь понять народ Катонии, не станешь даже пытаться.

— И ты… поверил им?

— Я уже говорил тебе, что я слаб. И я поверил им.

— Так вот почему ты пытался отослать меня.

— Мне и в голову не приходило, что премьер-министр уже заключил брак по доверенности.

— А мне не приходило в голову, что это., шло вразрез с твоими желаниями.

— Это было бы шоком для революционеров, если бы они узнали об этом. Ведь «беспорядки в Диласе были спровоцированы именно моей предстоящей женитьбой, которую они хотели предотвратить. Они думали, что в случае успеха революции я вынужден буду бежать из страны. И это даст основания турецкому правительству, с которым тесно связана Зулейя, оккупировать Катонию якобы с целью установления мира и порядка. А меня бы поставили перед выбором — отречься от престола или вернуться и стать марионеткой в руках турков.

— И мадам Зулейя хотела этого? — недоумевала Веста.

— Она боялась, что после женитьбы потеряет власть надо мной. Я слишком поздно понял, что натворил. Моей стране угрожала опасность.

— И что же ты тогда сделал?

— Я собрал армию. Я выслал из страны Зулейю и ее сообщников.

— И она… никогда… не вернется?

— Никогда! И, надеюсь, со временем мне удастся возместить причиненный ею ущерб. Только когда революция практически закончилась, я узнал, что Зулейя наняла бандитов, которых послала в Йено, чтобы они убили премьер-министра, который всегда был ее врагом, и избавились от тебя.

— Они… убили бы меня?

— Скорее всего отправили бы обратно на корабль, если бы он еще был в гавани. Но случись им обнаружить тебя одну, как обнаружил я, тебе наверняка предстояло умереть.

— Так ты спас меня!

— Я послал всех солдат, которых смог собрать, ловить бандитов на дороге в Дилас. Но я не правильно рассчитал день твоего прибытия. И неожиданно я осознал, что, поскольку никто вас не встретил, вы с премьер-министром, возможно, уже едете в столицу без охраны. Я помчался сломя голову по горной дороге, чтобы перехватить вас. И нашел тебя одну в гостинице.

— И ты… все равно не хотел… чтобы я осталась?

— Ты была красивой, еще красивее, чем я тебя помнил. Но семя сомнения уже было посеяно в моей душе — я убедил себя, что лучше выбрать жену в Греции или в самой Катонии.

— И ты попытался заставить меня вернуться.

— Я был уверен, что ты и сама сочтешь это разумным при первом упоминании об опасности Разве мог я представить, какой храброй окажется моя невеста?!

— И когда же твое отношение ко мне изменилось?

— Я понял, что никогда еще не встречал такой отважной женщины, когда ты, не моргнув глазом, проехала по узкой тропинке над отвесной скалой, а потом притворилась, что тебе не по себе после морского путешествия. Я видел, как дипломатично и сочувственно ты вела себя с грязной женой владельца гостиницы. Я ел еду, которую ты приготовила мне, отдраив сначала сковородку А потом я спустился вниз и обнаружил тебя спящей перед очагом.

Веста вспомнила свой сон и снова поняла, что именно тогда она окончательно влюбилась в Миклоша.

— Я сидел и смотрел на тебя, — тихо продолжал принц, — и понимал, что ты не просто красива. Ты — все, о чем мечтает каждый мужчина, все, чего только можно желать в этой жизни.