Даже спустя много лет, когда люди уже начали задавать вопросы, в 1975 году, в отчете одного из комитетов американского конгресса выражали удивление тем, что этот новый рынок остается вне зоны видения политического радара. Эти же вопросы поколением позже, в июне 2008 года, когда финансовая паника распространялась по всему миру, повторил Банк международных расчетов. «Как могла возникнуть огромная теневая банковская система, даже не вызвавшая ясных официальных заявлений об озабоченности государственных органов?» – жалобно вопрошали сотрудники этого учреждения. Как мы увидим, оказывается, что офшорные еврорынки являются средой, в значительной мере благоприятствовавшей этой теневой банковской системе. Еврорынки были тем глубоким и нерегулируемым финансовым морем, в котором кишели особо крупные и очень опасные акулы последнего экономического кризиса – причудливо структурированные инвестиционные инструменты и каналы, недавно вызвавшие столько бед.

Увидеть происходящее сквозь эту тщательно построенную завесу секретности и непрозрачности не удалось не только американским политикам. В письмах Банка Англии ярко раскрывается та главная роль, которую сыграло это почтенное учреждение в выведении офшоров из политической повестки дня. «В прошлом у банка было несколько случаев, когда он упорно противился попыткам министерства финансов получить более полную информацию, – сказано в одном из меморандумов 1959 года. – Заместитель старшего управляющего отказался раскрывать подробности положения уполномоченных банков министерству финансов Ее Величества»48. Как пишет Гари Берн, Банк Англии «охранял свой контроль над британской банковской системой от других государственных институтов, особенно от министерства финансов, чтобы затем делегировать большую часть своих полномочий, через “представительные ассоциации”, банкам Сити».

Кто-либо в Великобритании всерьез поставил под сомнение эту схему и добивался надлежащего рассмотрения поставленного вопроса? В парламентских дебатах, состоявшихся в 1959 году, один из бывших директоров Банка Англии смело заявил, что между государственной и частной ролью банка не может быть никакого конфликта, поскольку «интересы руководителей Банка идентичны национальным интересам»49.

Вернемся к вопросу о том, почему США, несмотря на эпизодическое выражение озабоченности в официальных кругах, в конце концов вступили в сговор с Великобританией и позволили британским банкам вести офшорный бизнес. Ответ на этот вопрос приближает нас к пониманию, где находится реальная власть в этом мире. И здесь обнаруживается еще одна любопытная история.

Сегодня американский доллар – главная мировая резервная валюта. Если страны, находящиеся в менее привилегированном положении, периодически испытывают недостаток иностранной валюты, то США могут заимствовать у себя самих: США могут печатать деньги, необходимые для приобретения реальных ресурсов и долгое время жить не по средствам. Однажды советник генерала де Голля Жак Рюефф сделал следующий знаменитый комментарий: «Если бы у меня было соглашение с моим портным о том, что все деньги, которые я ему заплатил, в тот же день вернутся ко мне в качестве кредита, я был бы не против заказать у него больше костюмов».

Это обстоятельство меняет все. Оно дает президентам США то, что один разгневанный министр финансов Франции, а именно Валери Жискар д’Эстен, назвал «чрезмерной привилегией» Америки – в сущности беспредельным правом на бесплатный проезд. Как сформулировала эту мысль французская газета Le Monde, «рынок делает позицию Америки в переговорах по валютным вопросам гораздо сильнее, чем следовало бы. Американцев держат в состоянии безопасности – оно мало того что является пагубным, но и препятствует серьезному реформированию системы международных финансовых платежей»50. Возможность оплачивать зарубежные долги собственной валютой (которую США могут печатать) обеспечила Америке войну во Вьетнаме. Позднее та же возможность помогала президенту Джорджу У Бушу снижать налоги и увеличивать и без того уже огромный дефицит. А когда настанет день расплаты за этот кавардак, США смогут переложить бремя урегулирования своих долгов на другие страны.

Остальные страны используют доллары в качестве резервов, потому что долларовые рынки очень велики и ликвидны и доллар считается сравнительно стабильной валютой. Цены на нефть рассчитывают в долларах. Люди торгуют, используя при этом доллары. Когда в середине 1990-х годов я был корреспондентом агентства Reuters в истерзанной войной Анголе, крикливые уличные менялы валют в центре Луанды набивали свои сумки не евро, не швейцарскими франками и не китайскими ренминби, а долларами США. Сегодня две трети официальных запасов иностранной валюты в мире держат в долларах. Доллары заставляют мир вертеться, и если у вас есть разрешение их печатать, вы – полноправный властитель.

«Любой историк знает, – писал в 2009 году Роберт Скидельски, – что валюта-гегемон – это часть имперской системы политических отношений»51.

Еврорынки – новая, нерегулируемая и крайне прибыльная арена использования доллара, ликвидность которой растет по экспоненте, – идеальны для поддержки этой имперской роли американской валюты. Как с восторгом говорил Дуглас Диллон, заместитель государственного секретаря США по экономическим вопросам, еврорынки дали «весьма хороший способ убеждения иностранных инвесторов держать депозиты в долларах»52. Евродоллары помогли Америке укрепить свою исключительную привилегию, финансировать свой дефицит, вести войны за рубежом и распоряжаться всем и всеми. Американские банкиры не хотели месяцами мучиться, уговаривая конгресс изменить внутреннее законодательство. Гораздо проще было перенести операции в Лондон.

«С созданием еврорынка, – писал Эрик Хеллейнер, – банкиры обеих стран наткнулись на решение проблемы воссоздания финансовой оси Лондон-Нью-Йорк, которая играла такую большую роль в 20-е годы ХХ века» 53. Еще более удивительно, по замечанию Гари Берна, другое:

И у офшорных сателлитов Великобритании – Джерси, Каймановых островов и им подобных – была своя особая роль, которую они должны были сыграть в этой великой финансовой игре. Ронен Палан сравнивал еврорынки с кругами на воде: они расходились от центра в Лондоне и распространялись дальше по «четкому географическому маршруту». «Следующей после Великобритании стала ближайшая к ней территория, а именно Нормандские острова; вскоре круги последовали к юрисдикциям в бассейне Карибского моря, затем к Азии и наконец приблизились к тихоокеанским атоллам, принадлежавшим той же Великобритании». По словам Палана, процесс распространения офшоров занял примерно двадцать лет. Итак, начиная с 1960-х годов, эти островные полуколонии и другие сателлиты Лондона превращались в центры финансовых операций на еврорынке. Иначе говоря, они были секретными и полуфиктивными промежуточными станциями на пути, который пролегал и через рабочие бухгалтерские книги, лежавшие в офисах, и через укрытия, где самые богатые люди и корпорации мира, особенно банки, имели возможность тайно и не платя налогов прятать свои деньги и где эти деньги могли расти намного быстрее, чем в традиционных юрисдикциях.