Кажется, на Тасмана не слишком подействовали высокомерные заявления старого знакомого. Он опять покачал головой и поставил бокал перед Лютиеном, который придвинул нормальной высоты табурет, чтобы сесть рядом с Оливером.

Юноша закрыл рукой бокал прежде, чем Тасман успел налить ему вина.

— Просто немного воды, пожалуйста, — вежливо попросил молодой человек.

Стальные глаза Тасмана расширились от удивления.

— Воды? — переспросил он, и Лютиен покраснел.

— Так они в Бедвидрине называют легкий эль, — солгал Оливер, выручая друга из неловкой ситуации.

— А, — кивнул Тасман, хотя было видно, что он не поверил ни единому слову. Трактирщик заменил бокал на кувшин крепкого эля с пенистой шапкой. Лютиен взглянул на кувшин, затем на Оливера и понял, что отказываться не следует.

— Мне… нам понадобится комната, — заговорил Оливер. — Есть у тебя что-нибудь?

— Твоя обычная как раз свободна, — кислым тоном ответил Тасман.

Оливер широко улыбнулся — он любил свое старое жилье. Хафлинг полез в карман, — отсчитал нужное количество серебряных монет, затем хотел передать их бармену.

— Хотя я подозреваю, что она слегка нуждается в уборке, — добавил Тасман, потянувшись за монетами, но Оливер быстро отдернул руку.

— Цена та же, — решительно добавил Тасман.

— Но работа… — запротестовал было Оливер.

— …необходима, благодаря твоим собственным шалостям! — закончил фразу Тасман.

Оливер с минуту обдумывал его слова, затем кивнул, как будто не в силах опровергнуть логику трактирщика. Пожав плечами, он снова протянул руку с монетами, и Тасман забрал плату.

— Надо бы добавить по хорошей выпивке для меня и моего друга, — сказал Оливер, желая оставить последнее слово за собой.

— Это уже сделано, и выпивка перед вами, — согласился Тасман. Он забрал деньги и отошел в сторону.

Когда Оливер снова взглянул на Лютиена, он обнаружил, что молодой человек подозрительно рассматривает его. Хафлинг издал глубокий вздох.

— Мне приходилось бывать здесь раньше, — объяснил он.

— Это я уже понял, — ответил Лютиен.

Оливер опять вздохнул:

— Я прибыл сюда в конце весны на корабле из Гаскони, — начал он рассказ. Затем он поведал о «маленьком недоразумении» с некоторыми местными жителями и объяснил, что уехал на север всего несколько недель назад в поисках честной работы. Все это время Тасман стоял в стороне, вытирая стаканы, и с усмешкой слушал болтовню старого знакомого. Впрочем, Лютиен, который своими глазами видел, зачем Оливер, хафлинг с большой дороги, уехал на север, не нуждался в комментариях трактирщика. Он и без того понял, что Оливер опускает некоторые весьма важные детали и заполняет пробелы плодами собственного воображения.

Лютиен догадывался, что произошло на самом деле. Скорее всего, Оливеру пришлось бежать из города, спасаясь от каких-нибудь разъяренных купцов. И потому приятель охотно отправился на север, следуя за обозами. Чем лучше юноша узнавал хафлинга, тем быстрее таял романтический ореол, которым приятель старательно окутывал свои похождения. Лютиен не сомневался, что скоро ему удастся создать полное представление о его последнем пребывании в Монфоре. Не было никакой нужды нажимать на него сейчас.

Впрочем, юноша все равно не смог бы это сделать, потому что рассказ Оливера резко оборвался, когда мимо прошла статная женщина. У нее были большие груди, а платье с пышными оборками и низким вырезом только частично прикрывало их. Она тепло ответила на улыбку хафлинга.

— Ты, надеюсь, извинишь меня, — сказал Оливер Лютиену, не отрывая глаз от женщины, — но я должен найти место, чтобы согреть мои замерзшие губы. — Он соскользнул с высокого табурета, пустился бегом, догнал женщину в нескольких футах от бара и забрался на другое сиденье, чтобы оказаться на одном уровне с ней. Ну, не совсем на одном, поскольку глаза Оливера оказались как раз на уровне ее груди, но это обстоятельство совсем не беспокоило хафлинга.

— Дорогая леди, — изысканно начал он. — Лишь гордое сердце подсказывает слова моему неловкому языку. Конечно, вы самая прекрасная роза, с самыми большими… — Оливер сделал паузу, подыскивая слова и машинально делая жесты ладонями перед собственной грудью, — …шипами, — ему, наконец, удалось подыскать нужный эпитет, — которыми вы пронзили сердце хафлинга.

Тасман сдавленно хихикнул, да и Лютиену сцена показалась весьма забавной. Однако юноша с изумлением увидел, что женщина — раза в два больше Оливера — была искренне польщена и заинтересована.

— Перед ним ни одна не устоит, — заметил Тасман, и Лютиен услышал истинное восхищение в ворчливом голосе трактирщика. Он с иронией посмотрел на Тасмана, но тот задумчиво пояснил:

— Видишь ли, они таких никогда не видели.

Лютиен не «видел» и уж вовсе ничего не понимал. Оливер и женщина увлеклись беседой на какую-то явно занимавшую обоих тему. Юный Бедвир не имел опыта в общении с подобными женщинами. Он подумал о Кэтрин О'Хейл и вообразил, как она перевернула бы Оливера вверх ногами, держа за лодыжки, и несколько раз ударила головой об пол, решись он приблизиться к ней с подобными речами.

Но этой женщине, казалось, льстило внимание хафлинга, в какой бы форме оно ни выражалось и какими бы конечными мотивами ни было вызвано. За всю свою жизнь Лютиен ни разу еще не чувствовал себя настолько не в своей тарелке. Он продолжал думать о Кэтрин и обо всех своих друзьях. Ему хотелось оказаться в Дун Варне (не в первый и не в последний раз посетило его это желание), рядом со своими друзьями и братом — Лютиен запретил себе даже думать о том, что он может больше никогда не увидеть брата. Как он хотел, чтобы виконт Обри никогда не появлялся в его мире, полностью изменившемся с прибытием напыщенного вельможи.

Юноша повернулся к стойке и одним глотком выпил свой эль. Ощущая его неловкость, Тасман, который вовсе не был человеком бессердечным, наполнил кувшин снова и поставил его перед Лютиеном, затем отошел, прежде чем молодой человек успел либо отказаться, либо предложить оплату.

Лютиен принял угощение с благодарным кивком. Он повернулся на табурете, разглядывая толпу. Убийцы и воры, циклопы, нарывающиеся на драку, коренастые гномы, которые, казалось, были вполне готовы дать им отпор. Юноша еще не успел осознать своего движения, а рука уже скользнула к мечу.

Он ощутил, как кто-то легко коснулся его руки, и, резко повернувшись, увидел, что какая-то женщина подошла и оперлась о табурет, который освободил Оливер.

— Только что прибыл в Монфор? — спросила она.

Лютиен глотнул воздуха и кивнул. Он видел перед собой более дешевый вариант Авонезы. Женщина была сильно раскрашена и надушена, вырез на груди соблазнительно велик.

— И держу пари, с деньгами, — промурлыкала она и погладила Лютиена по руке, отчего молодой человек начал понимать ситуацию. Он внезапно почувствовал, что оказался в ловушке, но понятия не имел, как из нее выбраться, не выставив себя полным дураком.