Он отпрянул.

Поцеловать ее сейчас он просто не мог. Только не после поцелуя с Аланой. Пенелопа чуть не упала ничком, когда он отстранился, схватилась за край стола, чтобы удержать равновесие, и воззрилась на Иана так, словно не могла поверить своим глазам. Схватив незаконченную резную фигурку, которой Алана восхищалась несколько минут назад, Иан протянул ее Пенелопе.

– Вот что я готовлю в подарок Фионе. Вам нравится?

Ее губы по-прежнему были выпячены – точнее, капризно надулись, а глаза потемнели и теперь напоминали озерную гладь перед грозой. Она равнодушно взглянула на фигурку, но даже не попыталась прикоснуться к ней.

– Это? Ну что ж… Надеюсь, мне вы приготовите что-нибудь поинтереснее. В Вудфорде у меня целая коллекция редких фарфоровых собачек. А дерево – оно такое… – Она пренебрежительно умолкла.

– Так что же вы хотите в подарок на Рождество? – спросил он и сразу пожалел, что не придержал язык.

Приложив пальчик к подбородку, Пенелопа возвела глаза к потолочным балкам.

– Даже не знаю… Драгоценности Пембруков я унаследую, когда… то есть если мы поженимся. А у Макгилливреев есть драгоценности?

Иан хранил обручальное кольцо матери и кольцо, подаренное ей мужем в честь помолвки, – дымчатый топаз в золотой оправе, очень простой, в шотландском стиле. Он попытался представить себе, как наденет это кольцо на палец Пенелопы.

– Нет, – наконец ответил он. – Никаких драгоценностей. Однажды на Рождество отец хотел купить для мамы ожерелье и повез ее в Эдинбург, а она предпочла накупить книг для библиотеки. После этого он дарил ей на каждое Рождество книги, потому что она искренне радовалась таким подаркам. – Ему вдруг вспомнилось, как Алана сказала, что книги всегда были для нее лучшим подарком на Рождество.

Пенелопа попятилась с таким видом, словно боялась заразиться фамильным сумасшествием Иана.

– Как странно… – выговорила она. – Книги хороши разве что для Фионы, ведь она ни ходить не может толком, ни танцевать и нет никакой надежды на…

Иан нахмурился, и Пенелопе хватило ума умолкнуть. Она покраснела.

– Фиона, конечно, очень милая, но эта хромота…

Алана назвала его сестру смелой и очаровательной, она видела в ней не только изъяны. А Пенелопа и не старалась ничего разглядеть. Гнев вспыхнул в груди – Иана, угрожая вырваться наружу. Сдерживая себя, Иан направился к двери и открыл ее.

– Прошу меня простить, но я сейчас занят, – твердо сказал он и умолк, ожидая, когда Пенелопа уйдет.

Она медлила.

– Ах да! Я же пришла спросить, чего бы вы хотели на Рождество. До сочельника осталось всего две недели.

Чего бы он хотел? Найти выход. Иан прикрыл глаза.

– Мне ничего не нужно.

Покачивая бедрами и обольстительно улыбаясь, она направилась к нему. За бахрому ее шали зацепилась длинная, завитая спиралью стружка.

– И все-таки, чего бы вы хотели? – спросила она, томно понизив голос.

Иан сглотнул. Вот он, тот самый момент – ему достаточно только сказать: «Вас. Хочу, чтобы вы вышли за меня замуж и стали моей графиней». Он глубоко вздохнул, покрепче вцепился в дверную ручку и облизнул губы, приготовившись заговорить.

И ощутил вкус поцелуя Аланы. Он провел ладонью по своим волосам. От руки запахло ее вересковым мылом. Приоткрытый было рот закрылся. Пенелопа выжидательно склонила голову набок, подняла брови и заморгала, всем видом давая ему разрешение высказаться.

Но он просто не мог.

– Мне пора, – бросил он и вышел, оставив Пенелопу стоять столбом и смотреть ему вслед изумленными глазами. Иан шел не останавливаясь, пока не очутился в конюшне, среди молчаливых, ничего не требующих от него лошадей.

Пенелопа уставилась в пустой дверной проем. Какой дьявол в него вселился?

– Книги вместо драгоценностей? – произнесла она в пустой комнате. – Вздор!

Иан должен понять: ей непросто угодить. Книгами женщине голову не вскружить. С ее точки зрения, книга не идет ни в какое сравнение с блеском бриллиантов или сапфиров. Книга не поможет войти в гостиную и приковать к себе завистливые взгляды всех присутствующих до единого. Впрочем, если Иан подарит ей на Рождество книгу, она воспользуется ею как орудием, чтобы вбить в его голову хоть каплю здравого смысла.

Так что же все-таки он подарит ей на Рождество? Она ведь пообещала притвориться, будто не знала о подарке… Пенелопа оглядела мастерскую. От каменных стен веяло холодом, она поплотнее запахнула шаль. Кроме верстака с разложенными на нем ножами и пилками и стола с брусками дерева и ворохом стружек, искать здесь было негде. Заметив в столе выдвижной ящик, Пенелопа улыбнулась: ну конечно! Он спрятал свой подарок, чтобы сделать ей сюрприз. Но если взглянуть, что в этом плохого? Будет даже легче изобразить радость, если она заранее узнает, что ее ждет… Пенелопа выдвинула ящик и увидела что-то, завернутое в льняную ткань.

Затаив дыхание, она развернула сверток.

Энни проводила взглядом лэрда, молча прошагавшего через кухню в сторону двери и конюшни. Когда он скрылся, Энни и Крошка Дженет переглянулись.

– Лэрд спешит, – заметила Дженет.

– Угу, – ответила Энни и продолжала резать морковь. В конюшню Иан сбежал в ту ночь, когда умер его отец. Сам Иан в то время был еще совсем ребенком. Когда Энни нашла его свернувшимся клубком на ворохе сена, Иан старательно делал вид, что не плачет. После несчастного случая с Фионой он тоже искал убежища в конюшне. Подолгу стоя в тени, в обществе бессловесных пони и дойных коров, он о чем-то размышлял… или беспокоился. Но ни с Энни, ни с кем-нибудь другим своими мыслями он не делился – он всегда был немногословным и полагался только на себя. А думать приходилось о многом. Когда лэрд проходил мимо, Энни принюхалась. Вереск. А от англичанки пахнет лавандой.

Посмотрев в сторону двери, ведущей во двор, Энни улыбнулась.

– Чему ты усмехаешься, Энни? – спросила Крошка Дженет.

– Кошка, – пробормотала Энни. – И голубка.

– Во дворе кошка?

– Там, где Иан, я так думаю, – отозвалась Энни, постучала себя по лбу и снова улыбнулась.

Сидя в своей комнате, Алана смотрела на пустошь за окном. Мир по ту сторону стекла укрылся толстым пуховым одеялом, по его белому атласу вышивали узоры следов кролики, на белом фоне отчетливо выделялись черные голые ветви деревьев. Эти ветки, как костлявые пальцы, укоризненно указывали на небо и горы, ругая их за метели. Вершины далеких холмов словно подняли носы по ветру, оставаясь надменными, серыми и гордыми на фоне туч, как будто бросая им вызов, требуя новых снегопадов – а ну-ка, пусть попробуют засыпать их снегом доверху.

Из окна Алане были видны амбар и коровник, а еще – горстка коттеджей неподалеку от замка, на склоне холма.