Глядя на губы Иана, Алана задумалась о том, каким мог быть его поцелуй. Можно ли выяснить это прямо сейчас? Только чтобы узнать, что значит целоваться с мужчиной, которым восхищаешься, к которому тебя тянет? Прежде чем для нее окажутся под запретом любые поцелуи, кроме как с лордом Мерридью?

Колебаться и медлить она не стала. Бросившись к нему, она прижалась к его губам. Опыт поцелуев у Аланы был небогатым. Точнее, отсутствовал вообще. Иан издал изумленный возглас, едва их губы соприкоснулись, и схватил ее за плечи. А потом его губы стали мягче, он обнял Алану и ответил на поцелуй. Осознание этого пронзило ее тело, заставило ее затрепетать. Неужели именно это и происходит всегда между мужчиной и женщиной? И прикосновения Мерридью взбудоражат ее точно так же?

Одного поцелуя ей было мало, она издала грудной возглас, жалобный и требовательный, и Иан подчинился. Прижав большой палец к ее подбородку, он побудил ее приоткрыть рот. Его язык коснулся изнутри ее нижней губы, и Алана невольно ахнула от удовольствия. Он впился в ее губы, просунул язык глубже, застав ее врасплох. Значит, вот что такое поцелуи! Это ей по душе. Даже очень. Алана обвила обеими руками шею – Иана, запустила пальцы в шелковистые волосы, коснулась языком его языка, придвигаясь ближе. Потом привстала на цыпочки, вжалась грудью в его твердую мускулистую грудь, и его руки обхватили ее. Чтобы стать еще ближе, она выдвинула вперед бедра, и тут вдруг он отстранился.

– Мы должны остановиться, – задыхаясь, выговорил он.

Алана заглянула в его глаза: еще недавно серые, теперь они казались почти черными. Он тяжело дышал, она чувствовала, как колотится сердце в его груди. Наклонив голову, он прижался лбом к ее лбу, закрыл глаза и дрожащими руками пригладил ее волосы. Она попыталась снова поцеловать его, коснуться губ, но он схватил ее за руки, разжал их и отступил.

– Господи, Алана… – Он обошел вокруг стола и остановился с противоположной стороны. – Я привел вас сюда не за этим, но черт меня побери, если я помню, зачем мы вообще сюда пришли!

Алана сжала руки.

– Прошу прощения, – произнесла она. – Это я поцеловала вас. Я не хотела…

Но на самом деле она ни о чем не жалела. Пока не вспомнила, что он обручен – или почти обручен – с Пенелопой, а она принадлежит Мерридью. Краска стыда залила ее лицо. Он, должно быть, гадает, насколько распутное, порочное и опасное создание привез к себе в дом. Повернувшись, Алана направилась к двери.

– Постойте! – Он остановил ее, не дав открыть дверь. – Трость! Вот что я хотел найти. Я вырезал ее для старого Юэна Макгилливрея, но не успел закончить вовремя. Это в его коттедже мы переночевали в метель.

Алана покраснела еще сильнее. Ее сердце колотилось в груди, губы словно горели, на языке ощущался привкус губ Иана. Она наблюдала, как невозмутимо Иан ищет трость на полках. Наконец он нашел ее и с улыбкой протянул Алане. Их пальцы случайно соприкоснулись, и Алана остро ощутила их тепло и собственный прилив желания. И услышала резкий вдох – Иана. Значит, не настолько уж он невозмутим.

– Спасибо. – Алана сжала пальцы на трости и принялась внимательно разглядывать ее, но почти не понимала, что делает, и помнила лишь о том, что Иан стоит прямо перед ней – настолько близко, что можно снова поцеловать его. Однако она не двигалась с места, как и он, и ждала. Может, на этот раз он поцелует ее? Ей захотелось облизнуть губы.

– Вам помочь подняться по лестнице? – наконец спросил он ровным и спокойным тоном, и Алане представилось, как он понесет ее на руках теперь, после поцелуя.

– Нет, – поспешно отказалась она. – Я справлюсь сама. Спасибо вам за трость.

Повернувшись, она сбежала, выскользнула за дверь, пересекла холл и заторопилась вверх по ступенькам так быстро, как только позволяло колено, боясь скорее того, что он не последует за ней, чем того, что он ее догонит.

Добравшись наконец до своей комнаты, она плотно закрыла дверь. Но и здесь ее повсюду окружали следы присутствия Иана, его вещи, его запах. Дыхание застряло у нее в горле, спазм желания пронзил все тело. Алана прижала пальцы к губам.

Она поцеловала его, и он ответил на поцелуй.

Теперь она знала, что значит целоваться с мужчиной, которым восхищаешься.

Но лучше от этого не стало. Стало только хуже.

Прислонившись к верстаку, Иан смотрел на дверь, которая закрылась за Аланой. Он поцеловал ее.

Напрасно он это сделал. Она принадлежит другому, у него нет на нее никаких прав. Вообще-то это она его поцеловала. Иан усмехнулся, вспомнив свое удивление, когда их губы соприкоснулись. Поцелуй был таким неумелым, явно первым.

Он облизнул губы, еще хранящие ее вкус. И принялся вышагивать по комнате, прямой как палка, желая лишь одного: броситься за ней, ворваться в ее… то есть в свою, комнату и повторить поцелуй. И на этот раз не останавливаться.

Дверь открылась, и он живо вскинул голову, с бьющимся сердцем надеясь увидеть Алану.

Но вошла не она, а Пенелопа. Остановившись у порога, она огляделась. Явись она пятью минутами раньше, то застала бы Алану в его объятиях. Иан с трудом сглотнул, пригладил волосы и стряхнул с них опилки, пытаясь понять, видела ли Пенелопа выходящую из мастерской Алану.

Пенелопа состроила недовольную гримасу и попятилась.

– Вы сплошь покрыты пылью! Чем это вы занимались? Бедняжка! Ничего, в Вудфорде вам не придется убирать конюшни, резать дерево и спасать заблудившихся крестьян.

Иан вскинул руку, чтобы она перестала внушать ему, что вскоре он станет никчемным бездельником.

– Да-да, вы говорили, что для этого и существуют слуги. Но мне нравится не только самому ухаживать за лошадьми, но и вырезать подарки к Рождеству для моей сестры. Этого за меня не сделает никакой слуга. И Алана… то есть леди Алана – не заблудившаяся крестьянка.

Ее глаза вспыхнули.

– Подарки? А мне вы тоже что-нибудь готовите?

Он вздрогнул: о подарке для Пенелопы он даже не подумал.

– Конечно.

Кокетливо улыбаясь и строя глазки, она поспешила подойти к нему, коснулась его руки, подалась ближе.

– Можно узнать, что именно? А посмотреть? Обещаю, я буду делать вид, что ничего не знала.

Ему стоило немалых трудов не вздрогнуть, не отпрянуть, а улыбнуться, хоть ему было не до улыбок. Надо бы коснуться ее, накрыть ладонью ее руку, поцеловать ее, а он никак не мог себя заставить.

– Так рождественские подарки не делают, – невнятно пробормотал он. – Лучше не портить сюрприз.

– О, я прекрасно умею изображать удивление! – заверила она, подступая все ближе и невинно хлопая ресницами. Ее глаза были голубыми, как озеро в середине лета, от приторно-сладкого запаха ее духов кружилась голова. Уставившись на Пенелопу, Иан, к своему ужасу, увидел, что она прикрыла глаза, привстала на цыпочки и выпятила губы.