Она ничего не видела. Кольца, бьющиеся в ладони, остались единственным контактом с реальностью.

— Что скажешь?

— Скажу. — Она глубоко вздохнула и попыталась вспомнить. — С чего ты решил, что это мой дом?

— Ты здесь живешь.

— Этого недостаточно. Она замолчала, Герман тоже.

— Я защитил бы твою семью, если б мог. — Что значит «если»?

— Я думал, было всего двое-трое охотников. Ошибся. Раньше я считал незначительными события на самом деле очень значимые. Мне не следовало оставлять тебя здесь одну и позволять твоей семье оставаться здесь, так близко к хабу переселенцев. Мне вообще не следовало позволять вам обосновываться на Септагоне.

— И чего же ты хочешь? — взвизгнула Среда, она почти ненавидела Германа

— Чтоб ты снова стала моим помощником. — Пауза. — И для меня отправилась в этот круиз. О деньгах не волнуйся. Получишь задание. Тогда можешь действовать. Это займет не больше двухсот дней.

— Хочу семью назад. Хочу… — Она не смогла продолжить.

— Не в моих силах вернуть тебе родителей. — Голос прозвучал бесконечно далеким, невыразительным и нечеловеческим. — Но если работаешь на меня, охотники, погубившие их, получат свое и больше никогда тебя не побеспокоят.

В сорока световых годах от Земли изо льда межзвездной пустыни выморозилась яхта «Глориана» в электрически голубом пламени излучения Черенкова. Если бы она дрейфовала от последней упоминаемой координаты, это заняло бы почти двести лет на покрытие расстояния, отделявшего ее от звездной системы — пункта назначения, но дрейфом это называть было нельзя. Несколько минут спустя инерционный передаточный модуль корабля вышел из автономного режима. Лидар[17]обшарил пространство с целью обнаружения препятствий, поскольку яхта шла с ускорением.

«Глориана» начала свою жизнь как игрушка стоимостью в миллиарды, в нынешние времена почти половину пассажирского объема занимали площади мобильной дипломатической миссии. Корабль — и три его собрата — был не самым дорогим средством Объединенных Наций; по крайней мере дешевле содержания консульств на паре сотен планет, куда обращаются посетители с Земли более раза в десятилетие, но менее тысячи раз в год. Сейчас пробег между прыжковыми зонами на полном ускорении составлял неделю. Рашель Мансур, получившая в высшей степени эмоциональный отказ Джорджа Чо раскрыть цель или место назначения миссии, наконец получит ответ.

Стены конференц-зала были отделаны искусственным шпоном под дерево, которого едва хватило для покрытия нежных кожаных кишок корабля. Эта псевдонатуральность в целом выглядела такой же неестественной, как улыбка киборга. Правда, огромный стол (резной, с чрезмерно вычурной витиеватостью неоретроготического стиля прошлого века), похоже, был из натурального дерева, но Рашель не стала бы ставить на это. Садясь, она оглядела занятые места, узнавая Приткина, Джейн Хилл, Чи Транха и Гейл Джордан. «Значит, джорджева мелочевка вне игры», — отметила она. В прошлом она поработала с ними всеми; отсутствие новых лиц обещало интересные события.

— В небольшом изменении расписания нет ничего страшного, верно?

— Самое лучшее для мышей и людей, — оправдываясь, прокомментировал Чо. — Можно закрыть дверь, — сказал он Приткину. — У меня для вас есть кое-какие документы, только копии, и они не покинут этой комнаты.

Он вытащил из-под стола шесть толстых папок, перевязанных красными и желтыми тесемками, и нажал виртуальную кнопку на своей клавиатуре. В тишине слышалось лишь шипение кондиционера.

— Сейчас мы отделены защитным щитом от всего корабля. Никаких радиочастот, замкнутая атмосфера, да и сам корабль — вне зоны связи с чем-либо… можно не очень осторожничать с этими материалами.

По телу Рашели пробежали мурашки. Последний раз она видела Джорджа при полном параде, в песне-танце со сжатыми губами-раковинами кораблей при погружении в месиво Рохарда. Когда вовлеченные грязными трюками тайные отделы должны были ответить огнем на начало межзвездной войны.

— Как это соотносится с последней… э-э… миссией? — спросила она

— Более запутанно. Страницу сто четырнадцать. Шелест немых, страниц — все одновременно раскрыли

папки. Кто-то немузыкально присвистнул, Гейл испуганно рассматривала лист. Рашель приступила к чтению, но тут Джордж отвлек ее словами:

— Москва. Место, поминаемое после имперской столицы Айдахо чаще, чем другие места в Европе, учитывая, что империя лишилась Айдахо, когда Эсхатон схватил миллион смущенных жителей Среднего Запада из Первой Республики и пропихнул их через червоточину, подходящую к поверхности планеты.

Слова на странице поплыли перед глазами: Обвинительный акт по делу: стороны, подписавшие Женевскую Конвенцию по Обусловленности Применения Силы против Неизвестных Персон, ответственных за убийство…

— Москва была еще одной занозой в «мак'»-мирах. И, немного возвращаясь назад, даже по тем меркам. Но единственная — справедливо говоря — с федеральным правительством, единым языком, без исторического геноцида, ядерного конфликта, людоедства, рабства или еще чего-либо крайне неприятного. Не утопия, но и не ад. То есть я бы назвал москвитян довольно симпатичными. Добродушные, дружелюбные, спокойные, немного слезливые. Зачем кому-то уничтожать их?

Рашель, откинувшись на спинку кресла, следила за Джорджем. Чо был истинным дипломатом: элегантный и опытный игрок, больше всего любивший трехуровневый покер, и опыт подсказывал ему, когда стоит выглядеть действительно рассерженным и встревоженным, но настоящее привнесло новизну в его собственные правила На стене за ним демонстрировались сопроводительные материалы. Колосящиеся на ветру безбрежные поля. Город, если так можно называть беспорядочные застройки с единственным зданием — главного городского зала — выше трех этажей, вырастал у подножия гор в голубоватой дымке: выкрашенные в белое дома, огромный автоматизированный производственный комплекс, широкие пустые дороги, вытянувшиеся под вечным васильковым небом.

— Но на Москве не было всеобщего спокойствия, — продолжал Джордж, отхлебнув глоток воды из стакана. — Имелась небольшая армия, в основном предназначенная для общественных работ на случай бедствий, и средства сдерживания: бомбардировщики с двигателями таранного типа, несущие антивещество, размещенные в облаке Оорта, примерно в двенадцати световых часах.

Стена за Джорджем растворилась в ледяной межзвездной пустоте с крупным планом звездолета — не элегантной сверхсветовой яхты вроде этой, со сферическим выступом двигательного ядра, приютившегося под башней жилых и грузовых палуб, но злобных угловатых очертаний планетарного разрушителя. Большинство досветоскоростных бомбардировщиков состояли из топливных баков и огромного вывернутого раструба генератора таранного поля. Зачерпывая межзвездный водород для реактивной массы и используя антивещество для подпитки активизации, боевой корабль мог ускориться до восьмидесятипроцентной скорости от световой за несколько недель. Направленный на цель, он дрейфовал до наступления времени конечного сближения. Команда и водородочерпалки разделялись и шли по собственному курсу, оставляя топливную часть корабля для удара по планетарной мишени.