на этом самом берегу был его единственный, по-настоящему близкий ему в этом мире человек.

– Хэк! – штык ударил резко вверх из низкого приседа, прикрывая собой раненого. Лезвие сабли проскрежетало о его сталь и ушло вбок. Горец, как видно, не ожидал нападения и, ошеломлённый, отпрыгнул назад.

Тимофей подскочил к Лёньке и полностью закрыл его собой.

Горец оскалился и, чуть подшагнув, нанёс несколько коротких, резких ударов саблей. Умудрившись как-то их отбить, Тимоха и сам, как совсем недавно его учили в депо, сделал пару коротких ружейных выпадов. Его счастье, что длина пехотной фузеи с надетым на неё штыком позволяла держать противника на приличном расстоянии. Неизвестно, чем бы вообще закончился этот поединок, но раздались гортанные крики, и фигуры в чёрном, подхватив пару своих трупов и ружья убитых солдат, бросились бегом в кусты. Противник Тимофея оскалился, что-то пробормотал, хлестнул напоследок саблей и, развернувшись, кинулся следом за своими.

Бам! – грохнул выстрел, и, не добежав несколько шагов до зарослей, раскинув руки, он рухнул на землю. Двое выскочили из кустов, подхватили его тело и вместе с ним скрылись обратно.

Топоча сапогами, к Тимке подбежал седоусый ефрейтор.

– Утащили всё же, заразы! – проговорил он с досадой. – Видишь, какие удалые?! Даже своих погибших не бросают. Кавкааз!

Послышались крики, и на обрыв выскочили солдаты с ружьями наперевес.

– Молодец, паря, – похвалил рекрута ветеран. – Не спасовал, штыком прикрыл товарища. А чего же не стрелял-то? – показал он на взведённый ружейный курок.

Кровь ударила в лицо Тимофею. Действительно, оружие ведь было заряжено и готово к бою, а у него всё от этого страха в голове помутилось!

– Виноват, – пробормотал он, опуская глаза. – Я как-то это, я даже и не знаю…

– В первом бою завсегда так, – успокоил его ефрейтор. – Никогда головой не думается. Однако же не сбежал ведь в испуге, оружие не дал врагу захватить, опять же раненого спас и в бой вступил. Вот так и доложу их благородию. Ребятки, туды, вон в эти кусты они бросились! – крикнул он стоящим на обрыве солдатам. – Ежели вдоль реки пробежать, то, может, и настигнете злодеев! Им же ещё через реку переправляться на свой берег надо!

– Тише, тише несите, да не трясите вы его так! – покрикивал лекарь пехотинцев. – У него порез глубокий, сейчас шить буду. Нечего рану бередить. Вон к этому костру его кладите.

Рекруты как можно осторожнее положили на полог постанывающего Лёньку и отступили в сторону.

– А ты чего встал, а ну-ка давай тоже за всеми двигай! – прикрикнул медик на сидящего рядом с раненым рекрута с перекинутым через плечо ружьём.

– Друг это мой, – ответил тот, вставая, – вы уж помогите ему, – и положил на полог горку медных и серебряных монет.

– Забери, дурак, и так заштопаю, залечу! – рявкнул зло лекарь. – Бери, бери и шагай быстрее отсель. Не боись, рана у него не опасная, кость целая, до жилы совсем немного сабля недорубила. Всё хорошо будет, ступай давай, не мешайся, «друг»!

– Господин фельдфебель, разрешите обратиться? – Тимофей вытянулся перед Онисимовым.

– Тихо ты, чего орёшь?! – цыкнул тот. – Не видишь, что ли, их благородия в шатре заседают, важную докладную бумагу про сегодняшнее нападение пишут.

– Виноват, да я у вас про ружьё хотел спросить, – Тимофей приставил фузею к ноге. – Не разрешите ли мне его до конца марша при себе оставить? Оно ведь мне жизнь сегодня спасло, да и хозяина его уже в живых нет.

– Не положено, – нахмурился фельдфебель. – Придёт время, в полку свою получишь, а пока каптенармусу эту сдай. Без хозяина военное имущество никак не может быть. А хозяин теперяча, по всем правилам, – это он. Вот и пусть её сам при обозе определяет. Иди, иди, Гончаров, нечего тебе тут у командирских шатров толочься.

– Слушаюсь! – Тимка вздохнул и пошёл мимо растянутой на жердях белой парусины офицерских палаток.

– …А как же мы семерых рекрутов и троих из младших командиров по другому-то спишем? – донесся до него голос штабс-капитана. – Ещё и два ружья ведь утрачено. Вот так, значит, прямо и пиши: отбито нападение двух, нет, пусть трёх сотен горцев у реки Терек выше станицы Гребенной. Решительной штыковой атакой враг был обращён в бегство, потеряв три десятка человек убитыми на месте. Наши потери – двое из младших командиров депо и ещё семь рекрутов. Двое – это унтер-офицер Сопелин и рекрут Блохин в бою ранены…

– Чего застыл, Гончаров?! – рявкнул фельдфебель. – Я вот тебе! – погрозил он здоровенным кулачищем.

Рекрут вздохнул и поплёлся искать каптенармуса.

Захар сочувственно поглядел на Тимофея.

– Ложись к костру ближе, паря, небось, устал в такой суматошный день? – И толкнул Фрола: – Подвинься маненько, пущай человек приляжет. Даа, денёк тебе, Тимоха, нонче выпал непростой! Ну и как, не разрешили ружжо при себе оставить?

– Неа, – покачал тот головой, – не разрешили, дядь Захар.

– Ну вот, я же говорил, – вздохнул старший рекрутской артели. – Ты это, ты тут у огня вот покамест полежи, подремли маненько, а там как ужин поспеет, так мы тебя крикнем.

Тимофей благодарно кивнул и прикрыл глаза. Не прошло и пяти минут, как он мерно засопел.

– От вашего взвода десятерых и с третьего столько же нужно, – распорядился проходящий мимо фельдфебель. – Лопаты и заступы в обозе возьмёте. А Гончаров пущай пока отдыхает, – кивнул он на лежащего и пошёл дальше.

– А чего это, он так и будет, как барин, здесь дрыхнуть, пока мы могилы будем копать? – зло проворчал Фрол.

– Штыком бы отбивался, так тоже бы у костра сейчас лежал, – бросил Антип, вставая. – Пойдемте, ребяты, быстрее дело сделаем, быстрее назад вернёмся.

– Так у меня и ружья при себе не было, – всё продолжал ворчать Рыжий. – Чего, ежели одному только Тимохе оно досталось!

– Иди уже, заноза, не бурчи! – толкнул его в спину Захар.

Наутро прискакала казачья сотня из Гребенной. Погибших похоронили на холме, и колонна опять двинулась на запад.

– Наш капитан и пехотный майор с казачьим есаулом шибко лаялись, – делился с идущими рядом младшими командирами новостями вахмистр. – Ох и орали они! Ему, есаулу этому, наши охфицеры в вину ставили долгую отлучку. Говорят, генерал-губернатору жалобную бумагу напишут, что это из-за казаков такое нападение случилось, при котором казённое имущество с людьми потеряно.

– Всё верно, вот и пущай отвечают станичные! – возмущённо воскликнул широколицый, коренастый унтер. – Если бы они не пьянствовали в Гребенной, а всё бы обскакали кругом и дозором хорошо прошлись, так и не было бы никакого нападения. Легко отделались мы ещё, вот бы дел горцы натворили, если бы ночи дождались и наши