— Да в чем дело-то? — возмутился Чума. — Может быть, вы объясните, что происходит?

— Бугров мертв! — объявил я тоном приговоренного к смерти человека. — Его труп нашли в сауне охранник и горничная сразу же после того, как мы вчера покинули его особняк.

— Ничего себе! — присвистнул Санек и присел на краешек покосившегося ящика. — Но Бугрова же не было в городе.

— Выходит, был. Об этом в криминальных новостях сообщалось. — И мы с Настей коротко рассказали Чуме, о том что услышали по телевизору, а так же сообщили свои кое-какие соображения по поводу услышанного.

Чума внимал нашим словам с мрачным видом, поигрывая сцепленными в замок пальцами, что делало кисти его рук похожими на шевелящего лапами огромного паука. Тучи вокруг нас сгущались, этого мог не заметить только слепой. Парень взглянул на меня снизу вверх и изрек:

— Счастье что Валеру господь прибрал, а то бы мне грех пришлось взять на душу, удавить мерзавца. Подставил он нас, ох, как подставил, будь он не ладен!

— Но и сам поплатился. Он как и мы был пешкой в чьих-то руках.

— Но какая же тогда мразь подсунула нам труп, — раздумчиво произнес Чума, и вдруг с видом прозревшего человека произнес: — Слушай, а может быть, это охранник? Вдруг это он после нашего ухода из особняка прирезал Бугрова и подложил труп в сауну?

Я посмотрел на Санька недоверчиво.

— Где же, по-твоему, все время прятался хозяин, пока мы орудовали в особняке? В сауне?

— Что я тебе следователь что ли все знать? — неожиданно обиделся Чума. — Или прокурор? Может, Бугрова и не было вовсе на хате. Возможно, он куда ездил по делам, а когда вернулся, его охранник с горничной и пришили.

— Зачем?

— Да откуда я знаю зачем! — вспылил Санек. — Может, у них с Бугровым свои счеты были, вот они его под шумок и грохнули.

— А, может быть, это сделал ты? — произнес я, внимательно наблюдая за реакцией Чумы. — Возможно, когда мы ворвались в особняк, хозяин мирно парился в своей сауне. А когда я поднимался на третий этаж в кабинет за ключом, ты наткнулся на Бугрова да и сунул ему ножичек под ребра. Если это так, лучше признайся нам, Санек!

— Еще чего! — вскакивая, заорал Чума. — С какой это стати я на себя чужие грехи брать буду? Что я совсем идиот что ли? Что ты здесь городишь? — размахивая руками, стал бесновался Санек. — Может, еще и убийство толстяка на себя взять? Я же первый в квартиру с трупом поднимался.

Парень был готов наброситься на меня с кулаками. Вполне нормальная реакция ни в чем не повинного человека, и я сдался.

— Ладно, успокойся, Чума! Всем известно какой ты псих, так что не нужно каждый раз подтверждать свое сумасшествие, размахивая кулаками. Я тебя ни в чем не обвиняю. Просто хотел убедиться, что ты здесь ни при чем, а заодно показать вам с Настей, что труп Бугрова нам могли подкинуть, как после нашего появления в доме, так и до.

Как ни странно, но парень быстро успокоился, и снова сел на ящик.

— Помочь нам некому, — продолжил я, — поэтому мы сами должны заняться расследованием и выйти на убийцу.

— Ну вот еще! — заартачился Санек. — Что я вам легавый следственной работой заниматься? Мне за поганое ментовское дело кодекс чести браться не велит.

— Твои проблемы, — заявил я. — Сиди и жди у моря погоды. А я буду искать и обязательно найду ту гадину, которая нас подставила, а сейчас насмехается над нами, дожидаясь своего часа капнуть на нас в милицию.

— Ладно, не психуй, — неожиданно пошел на попятную Чума. — У меня тоже свои счеты к этому мерзавцу имеются. Так что рассчитывай на мою помощь. У меня кассета с автоответчика толстяка есть, надо послушать ее, может что важное и узнаем.

— Какая еще кассета? — воскликнул я изумленно. — Ты это о чем?

— Ну кассета, не знаешь что ли? — досадуя на мою непонятливость, сказал Санек. — Я когда в квартиру к Валере поднялся, автоответчик увидел. Сразу же вспомнил, что ты с Мальцевым по телефону разговаривал. Значит, запись на кассете осталась. Ну и прихватил ее. Улика же.

Я был приятно удивлен известием парня.

— Молодец, Чума, голова у тебя хорошо соображает. Где кассета?

— Да в "бардачке" в такси лежит. Магнитофона в машине нет, так что я ее не прослушивал. Ладно, поехали что ли? — парень поднялся с ящика.

— Куда?

— Как куда? — искренне возмутился Санек. — Ты же сам говорил, от сейфа избавиться нужно. Так поехали, избавимся.

Мы направились к выходу из сарая. Уже известным способом Чума подогнал машину к деревянному строению. В тот момент, когда мы собрались грузить в такси сейф, на крыльце вновь появилась шмара, и нам пришлось приостановить работу. Мы вышли из сарая и сделали вид, будто разговорились. Однако матери Санька было безразлично, что происходит у нее в огороде, и вообще, чем занимается ее сын. Шмара курила в своей излюбленной позе зазывалы в публичном доме и равнодушным взглядом созерцала уличный пейзаж. Наконец она насладилась послеобеденной сигаретой и удалилась в свой терем. Сейф благополучно перекочевал из сарая в багажник машины, там же оказалась и видеокассета из дома Бугрова, и мы выехали со двора.

Чума решил отправиться за город. Там у него якобы есть на примете местечко, где мы, не опасаясь любопытных глаз, сможем сбыть с рук долой сейф. Ни я, ни Настя против такого решения не возражали, и машина помчалась к окраине города. Дорогой я с разрешения Чумы порылся в "бардачке" и отыскал кассету. Она оказалась обычной и годилась для прослушивания в стандартном магнитофоне. Кассету я спрятал в карман.

Покружив за городом среди полей и поселков, мы вырулили к городской электростанции, чьи три огромных трубы, раскрашенные красно-белыми полосами, привлекали к себе внимание за несколько километров.

— Я здесь жил когда-то, — произнес Чума, указывая на большой пустырь, огороженный кое-где деревянным забором, так чтобы его не видно было со стороны дороги. На пустыре торчали засохшие деревца, валялся строительный мусор, у дороги одиноко стояла трансформаторная будка. Такой же унылый пейзаж раскинулся и по другую сторону дороги, ведущей к воротам самой ГРЭС. Взглянув на мое недоуменное лицо, Чума пояснил: — Здесь не всегда пустырь был. Когда-то деревянные вагончики стояли — целый поселок. В нем я и жил. Да вот снесли поселок. Давно я здесь не был, — в голосе Санька прозвучали ностальгические нотки. — Как на зону сел, матушка замуж вышла за старичка одного, к нему и переехала. А мужик тот через годик помер, вот ей дом в наследство и достался. У меня здесь друзей много было и одноклассников… Куда же их теперь раскидало-то?!.. Эх!.. — и, вздохнув, Чума посмотрел по сторонам так, словно выискивал место, где могли бы осесть после сноса поселка его кореша и однокашники.

Обогнув пустырь, на перекрестке Санек свернул влево — по обеим сторонам дороги потянулись старенькие частные домики, которые так же неожиданно кончились, как и начались. Дальше дорогу преграждал канал. Впрочем, через него, как оказалось, можно было перебраться по мосту с бревенчатым настилом, и мы перебрались. На другой стороне за росшими вдоль канала деревьями, оказывается, скрывалось небольшое озеро с недостроенным на берегу его пансионатом. Мы поехали вдоль канала по ухабистой дороге, а когда она, сделав зигзаг, свернула к озеру и вовсе потащились по поросшей травой земле с кочками да ямками. Метров через двести Чума, наконец, остановился. Место действительно оказалось безлюдным. Дальше на этой стороне канала тянулись непроходимые заросли ежевики, на противоположной — раскинулись огороды.