Но прежде чем пуститься на поиски, Денис соорудил в туннеле мину из последней своей гранаты и проклятого прибора — просто придавив прибором спусковую скобу гранаты и вынув чеку. Сделать нормальную растяжку никак не получилось бы: стенки туннеля гладкие и тепловатые на ощупь, как фарфор, нож их даже не царапал, а другого инструмента у него не было.

В темноте кто-нибудь запнется…

Плохо то, что снять мину будет очень трудно. А с другой стороны, подумал Денис, вряд ли понадобится это делать.

Вода капала с потолка. Нормальная чистая вода. Довольно часто: кап-кап-кап. В полу выдолбило углубление размером с розеточку для варенья. Дальше вода тянулась длинным влажным пятном к стене и там исчезала.

Под стеной лежал скелет. Скелет был в тяжелых ботинках и оранжевого цвета штанах и куртке. Он лежал на одеяле в такой позе, будто пытался край одеяла на себя натянуть, но сил уже не хватило.

Денис укрыл его.

И только потом начал пить.

При скелете обнаружился саквояж со сломанным замком. Саквояж был до краев набит странными на ощупь бумажками, в которых Денис не без труда опознал австралийские доллары. Вещь в данной точке Вселенной абсолютно бесполезная, поскольку австралийские доллары ни на что не годятся — они даже не горят. Только тут он сообразил, что оранжевый костюм — это, пожалуй, тюремная роба. Что за история закончилась здесь, на мокром полу непонятно какого вокзала?..

Из более полезного наследства нашлись: две пустые консервные банки, тряпичный сверток с солью, бухточка капронового шнура с грузилом и обломком крючка, два бинта в непромокаемых пакетах, небольшие сломанные ножницы (ими он открывал консервы, догадался Денис) — и фонарь, из тех, которые нужно как следует потрясти, и они будут целую ночь светиться гнилушечным зеленоватым светом.

Могло и этого не быть, мрачно подумал Денис.

От воды он осоловел как от пива — то есть весело, но раздуто. Надо было походить, поразмять организм. Потом он сообразил, что судьба послала ему соль не просто так, а для дела. Когда голодаешь, надо жрать хотя бы соль. И пить хотя бы кипяток. Но чтобы соорудить кипяток, нужно найти то, что горит. Чертовы австралийцы… Сомнительно, что здесь найдется какой-нибудь разбитый ящик или хотя бы метла, но почему бы не поискать?

При слабом — а с другой стороны, вполне достаточном, а главное, дармовом — свете фонаря Денис обошел этот зал — по форме напоминающий букву Е — и в конце средней палочки обнаружил ступени вниз; проход, однако же, преграждала толстая несокрушимая решетка. Бедолага покойник, похоже, пытался ее разрубить, распилить или отогнуть — на ступеньке, недалеко, но рукой чуть-чуть не достать, лежал неплохой такой нож. Вроде мачете, но не мачете: лезвие вогнутое, как у ятагана. А почему бы не достать, подумал Денис, отцепил от автомата ремень, сделал петлю, просунул руку между прутьями, завел петлю под клинок, попытался поднять… и в руке у него оказалось два ремня. Нож звякнул о ступеньку.

Ну ни фига себе, вдруг проснувшись, подумал Денис. Чтобы вот так, почти без усилия, рассечь крепчайший брезент… Ну ладно.

Он вынул шомпол и, повозившись немного, соорудил на его конце затягивающуюся петлю из капронового шнура. Подвел ее под рукоятку, осторожно затянул. Вроде бы держится… Стал поднимать — и выволок неожиданно тяжелый нож наверх. Перехватил рукой. Рукоять была шершавая и даже чуть колючая. Наверное, ножом этим полагалось орудовать, надев рукавицу.

Лезвие было матово-серым и не имело ни малейшей зазубринки. Остальная поверхность клинка оставалась нешлифованной, грубой и напоминала скорее не металл, а гранит — такого грязно-серого с прозеленью цвета.

Это было точно не тиронское изделие. И не земное.

Денис для пробы провел ножом по пруту решетки. С довольно противным звуком, но без особого усилия нож снял с прута длинную стружку.

Да. Хорошая штука, хорошая. Но надо быть осторожным.

Потом подумаем, что нам с этой находкой делать. А пока…

Пришлось повозиться, скрепляя рассеченный ремень. Неудобно ходить, держа в одной руке автомат, в другой нож, а фонарь засунув… или повесив… Хорошо, что в комплект принадлежностей автомата входило и приспособление для извлечения застрявших гильз, в просторечии именуемое козьей ножкой. С ее помощью Денис пробил дырки в ремне, а потом продел туда все тот же шнур, используя обломок крючка как иглу.

Он покончил с этим делом, съел щепотку соли, запил водой (желудок вяло брыкнулся) — и отправился продолжать разведку. В конце концов, именно на разведку его направили…

Только где ты, где ты, о радистка Кэт? «Сокол, я Незабудка…» Блин, Большой — ты же должен наконец просечь фишку! Думай, думай своей толстой премудрой башкой, думай!

Денис обошел все доступные помещения, но больше ничего интересного не обнаружил. Кто-то когда-то вынес отсюда все, что можно было поднять. Попытку проникнуть в подвал разведчик решил отложить на потом — когда (и если) проснется.

Он знал, что от голода обычно умирают во сне. Вообще-то помирать рано, по-настоящему он голодал дня четыре, но уж слишком обилен был расход энергии. Складки на животе не было никакой, тонкая сухая шкурка.

Он забрался в ротонду над эстакадой, лег так, чтобы можно было сразу начать стрелять, и уснул, велев себе проснуться или при взрыве, или через шесть часов.

«Будильник» не сработал, и Денис проспал почти сутки. За это время ничего не произошло.

Окрестности города Портервилль, Калифорния,

28. 07. 2015, 10 часов 00 минут

…а потом Юлька поняла, что больше не может ни черта. Это произошло почти мгновенно, просто вытащили какую-то пробку, и силы вылетели из организма, как воздух из простреленного шарика.

Она продержалась еще несколько минут — ровно до того момента, когда впереди и внизу как нельзя кстати выплыла надпись «Мотель „Надежное место“. Потом был провал, запомнился китаец в красной рубашке, а потом она каким-то чудом сумела затолкать себя под душ. Это она тоже запомнила — ледяные и жгучие струи…

И это все.

…Было прохладно и полутемно, и сидевших за пультом она видела со спины: две темные фигуры в плащах и академических шапочках. Горели маленькие лампочки в большом количестве, стрекотал самописец, а сбоку крутилось колесо, на которое из-под потолка лилась тонкая струйка воды. От колеса шла сложная система шатунов, которые встряхивали большую, но легкую бамбуковую рамку с туго натянутой на ней сеткой из черного шелка. Позади всего этого, шурша, крутились высокие, от пола до потолка, цилиндры с непонятными светящимися иероглифами. «Альфа шесть, гамма сорок девять», — сказал один из исследователей, тот, который слева, более высокий. «Понял…» — пробормотал второй — коротенький и толстый, — подкручивая барабаны настройки. Самописец застрекотал громче, из него полезла длинная бумажная лента. «Поехали», — сказал высокий. Коротышка кивнул, пробормотал почему-то по-русски: «Ну, мертвая…» — и долбанул кулаком по большой красной квадратной кнопке на пульте. Второй подбросил в воздух большую белую таблетку. Оба тут же присели на корточки и закрыли головы руками. Между шуршащими цилиндрами открылась дверца, и из нее вылетел золотой дракон! Он схватил на лету таблетку и пронесся через весь зал, оставляя за собой медленно тающие разноцветные шарики с буквами: «А», «В2 », «В6 », «В12 », «С», «Р», «Н»… Дракон исчез в темной амбразуре под потолком, а исследователи, вздохнув в унисон, уселись на своих табуретках. «Дальше, — сказал высокий. — Альфа девять, гамма пятьдесят шесть». Коротышка, кряхтя, провернул барабаны, потом ударил по кнопке. Все повторилось, разве что шариков-драже стало немного больше. «Что-то мы упускаем…» — пробормотал высокий, выбираясь из-под стола. «Давай попробуем пирожок, — сказал коротышка. — С черникой. В ней прорва каротина». Высокий почесал лоб. «Ну давай… — как-то неуверенно согласился он. — Альфа двенадцать, гамма шестьдесят три». «Поехали!» — заорал коротышка, врезав по кнопке локтем. Высокий подбросил пирожок, и вырвавшийся из дверцы дракон схватил его широко раскрытой пастью, проглотил — и захохотал. Пролетая над сеткой, он уронил в нее большое фигурное яйцо, похожее на те, что выходили из-под рук Фаберже, и тут же сквозь ячейки сетки снизу полезли десятки маленьких сияющих дракончиков…