О, мрачность вод, ты дашь покой мне дивный?

Моя усталая душа

Вздох тщетно твой искала,

Ответ на мысль, – коль ей дыша,

Жив человек – найдём ли в плеске вала?

Звучи же, тьма безмолвных вод!

Звучи в своей гордыне!

Что чуждый мир твой принесёт,

Коль отвергает он мой край поныне.

Мне этот край был очень мил,

Красоты дорогие!

Но ветер лиру мне сломил,

И струны погасил её живые!

Их положи у ног моих!

Ведь, как они, разбита

Душа, что усластила их:

Её богатство на песок излито.

Но лавр всё ж мой, и славы свет

Моё затронул имя —

Я одинока, силы нет —

О, глубь! Я здесь, чтоб сделать их твоими!

Спрячь жгучий сей венок в своей

Пещере темноватой!

И боль мою, и славу дней

Там, где судов обломки, геммы, злато.

Ты, чайка, пляшешь на воде,

Ты любишь и ты – дома;

Здесь ждут тебя птенцы в гнезде,

А я пришла, без спроса, незнакома.

Крылатым чувством я полна,

Вольны мои виденья,

Любовь бескрайна, мысль ясна —

О, дай же, море, мне успокоенье!

Джон Клэр[69]

(1793–1864)

Из книги Фредерика Мартина «Жизнь Джона Клэра» (Лондон, 1865)

Я скрыл свою любовь[70]

Я скрыл любовь свою, пока

Не надоела мне мошка,

Я скрыл любовь на много лет,

Пока не надоел мне свет.

Я на неё глядеть не смел,

О ней лишь помнить – мой удел.

Целуя чашечку цветка,

Любимой говорил: «Пока»!

Она – где травы и леса,

Где в колокольчиках – роса,

Синь её глаз целует бриз

С пчелой поющей, прыгнул вниз

Луч солнца, цепью золотой

Её украсив в роще той.

И как поющая пчела

Всё лето здесь она цвела.

Я скрыл любовь: где город, луг,

Пока не сбит был ветром вдруг;

Казалось, пчёл слышны слова,

Гул мошкары стал рыком льва;

И даже тишь нашла язык —

Тем летом он в меня проник;

Природа доказала вновь —

Здесь только скрытая любовь.

Из сборника «Стихотворения, взятые, главным образом, из рукописей» (1820)

Первая любовь

Я был сражён, лишь час пришёл,

Одной внезапной сладкой страстью:

У девы лик тогда расцвёл,

Моей душой владело счастье.

Но побледнел я, словно смерть,

И ноги отказали махом;

Она взглянула – мне ль скорбеть?

Ведь жизнь моя вдруг стала прахом.

И я почти лишился зренья,

И кровь к лицу вся прилила,

Деревьев началось круженье,

Казалось, наступила мгла.

Исчезнул мир, все вещи зыбки,

В глазах – вся бездна слов:

Они звучали, словно скрипки,

Кипела в сердце кровь.

Зима ли свежий цвет колышет?

В снегу – любви постель?

В моих словах она не слышит

Мольбу любви досель.

Лица не видел я милее,

Когда стоял пред ним.

Ей сердце отдал я, хмелея,

Ему не быть моим.

Любовь не может умереть

Враждебен, зол и грешен тот,

Кто скажет, что любовь умрёт.

Тот клеветник, кто скажет вновь:

Что смертна и грешна любовь.

На крыльях ангельских она

Летит, как вечная весна.

Тот враг и вероломен тот,

Кто скажет, что любовь умрёт.

Нам ангел ту любовь принёс.

И нега сна, и сладость грёз,

И синь небес, и солнца луч —

Приют любви без тьмы и туч.

Любовь мне сердце веселит,

В ней свет божественный разлит,

Тот клеветник, кто скажет вновь:

Что смертна и грешна любовь.

И сладость самых нежных слов,

И сладость мыслей и стихов,

И сладость радостных сердец —

Есть наслаждения венец.

Что роз и перца аромат! —

Любовь лишь вспомнят все стократ;

Тот враг и вероломен тот,

Кто скажет, что любовь умрёт.

Хартли Кольридж[71]

(1796–1849)

Из литературного ежегодника Томаса Гуда «Гемма» (1829)

Песня

Она красивой не была

Среди своих подруг,

Не знал я, как она мила,

Но мне – улыбка вдруг.

В её глазах зажёгся луч:

Родник любви, искристый ключ!

Теперь её холодный взгляд

Мне отклика не шлёт,

Но ожидать я буду рад

В нём яркой страсти взлёт.

Он мне милей, хоть хмур и тих,

Улыбок девушек других.

Из сборника «Стихотворения, песни и сонеты» (1833)

Сонет VII

Любовь причуда или чувство? Нет.

Она, как правда искренняя, вечна,

Не вянет цветом юности беспечной,

Из стебля жизни ждёт её расцвет

В пустыне, где воды не найден след,

Где мрак съедает луч надежды хилый.

Как огонёк, парящий над могилой,

Где темнота, и не родится свет,

Моя любовь да будет неизменна:

Пусть смерть ей в этом мире не грозит,

Хоть красоте недолго быть прекрасной,

Хоть клятвы ложны, вера не священна,

Хоть острота утехи – суицид,

И средь руин – надежды дух неясный.

Джозайя Кондер[72]

(1789–1855)

Из «Лондонского журнала», т. 8 (1823)

Времена года

Весна и лето, осень! Вы без сна