Ястреб прикинул, что, если бы наследник знал об этой коллекции, он бы выковыривал камушки и безбедно жил, а раз дачу продал, значит о папенькиных тайниках ничего не знал.

До субботы дом оставался в его распоряжении, можно было и поискать маршальские заначки. Сначала он обошел все комнаты и начал играть за покойного маршала. Куда бы он, Ястреб, спрятал от гуляки сына ценные вещи? Бойлерная, подвал и первый этаж отпадали. В них проводились ремонтные работы, толкались рабочие. Покойный — не директор магазина и оперов из БХСС не ждал. Он должен был спрятать ценности там, куда никто из семьи не мог попасть без его разрешения.

Значит, второй этаж. Ястреб осмотрел спальню. Сурово, по-походному спал военоначальник. Ничего лишнего. Кровать, тумбочка, стенной шкаф, в котором валялись старые стоптанные сапоги и висела выношенная шинель со споротыми петлицами.

Кабинет. Здесь Ястребу пришлось повозиться часа два. Он аккуратно все простукал, но ничего похожего на тайник не нашел.

Библиотека. Красивая комната. Книжные шкафы занимали три стены. Между окнами висела старая военная карта с красными стрелами и зубчатыми полудугами вражеской обороны и здоровая картина, на которой, ощетинившись штыками, бежали на врага аккуратные красноармейцы.

Ястреб внимательно осмотрел шкафы. Корешки книг были покрыты многолетней пылью, створки дверей открывались с натугой и скрипом. Видимо, маршал не очень увлекался чтением, а его сынок еще меньше.

Старый сломанный диван, два кресла из такого же материала не привлекли внимания. А вот панорама битвы за Перекоп, в которой покойный маршал командовал полком, заинтересовала Ястреба.

Трехметровый, из полированного дерева ящик стоял на четырех мощных ножках. От ящика шел электропровод. Ястреб осмотрел штепсель, воткнул его в розетку. Подошел к панораме, повернул выключатель. Старый электроприбор щелкнул, и панорама осветилась. Ястреб протер стекло и увидел один из фрагментов боя за Перекоп. Здесь было все: и серо-синяя вода Сиваша, миниатюрные окопы и доты. Бежали в атаку крошечные красноармейцы. Вернее, застыли в стремительном броске. Сработало невидимое реле, и вспыхнули красные лампочки разрывов. На стенке была прикреплена серебряная табличка, оповещавшая всех, что панораму подарили своему бывшему командиру однополчане к двадцатому юбилею штурма Перекопа.

Миниатюрный эпизод боя производил впечатление, и Ястреб обругал матерно маргинального сынка, бросившего отцовскую реликвию. Он даже не стал осматривать ящик панорамы. Тайник рядом с проводами мог сделать только сумасшедший.

Оставалась последняя комната — бильярдная. Он вошел под ее стеклянный потолок и понял — искать надо здесь. Неизвестно почему, но он почувствовал это.

В пятьдесят втором он брал квартиру одного директора магазина. Слава богу, что торгаш с семейством грел кости на Южном берегу Крыма. Наводка была точной, в квартире должно было находиться больше ста тысяч, целое состояние по тем временам.

Целый день он с подельником шмонал двухкомнатный директорский терем. Поднял половицы, стены простукал — пустой номер.

Уставший от трудов праведных, он зашел на кухню попить воды и сразу почувствовал — деньги здесь. В углу, рядом с раковиной, стоял редкий по тем временам предмет роскоши — холодильник «Газоаппарат». Они вытащили его и отвинтили заднюю стенку. На пол посыпались пачки денег. И сегодня он испытал похожее чувство. Словно чей-то голос кричал ему: «Здесь, здесь!»

Нашел он тайник через час. Замаскировал его маршал в стене, там, где находилась пирамида для бильярдных киев.

Первое, что он увидел, был знаменитый ятаган эмира бухарского, эфес которого обрамляли десять крупных рубинов и изумрудов. Ястреб читал о нем в журнале «Знание — сила», в статье о бесследно исчезнувших сокровищах, слышал рассказы много знающих старых воров. Редкая это была вещь. Огромной цены.

Ястреб выбрал пять клинков с дорогими эфесами, а остальное положил на место и закрыл тайник.

Камушки он вынет из гнездышек и сдаст кому надо, после такого навара ему играть в игрушки с Умником больше незачем.

На три жизни он себя обеспечит.

* * *

Шорин ничего об этом не знал, собираясь в баню в этот субботний день.

Он уже приготовил банный кейс, как снизу позвонил Ястреб.

— Что тебе?

— Я поднимусь, шеф, доложу.

Ястреб вошел довольный собой и сказал, лукаво прищурившись:

— Все выполнил. На воротах два вертухая. Повар ждет звонка, чтобы ставить в плиту горячее, напитки завезены, даже официанта нанял.

— Ну ты и размахнулся. Сколько истратил?

Ястреб достал бумажку, на которой были записаны цены.

— Одна тысяча семьсот шестьдесят рублей, копейки не считаем.

— Круто. Знаешь, во сколько мне эта дача встала?

— Знаю, но помни, шеф, экономия — верный путь к разорению.

— Мне бы твои заботы.

— А мне бы твои расходы.

— Ладно, получи. — Шорин достал деньги, отсчитал семнадцать сотен и восемьдесят рублей десятками.

Ястреб пересчитал деньги, усмехнулся.

— Что-то ты темнишь, — напрягся Шорин.

— Есть малость.

— Что такое?

— Информация от Макарова поступила. Есть камни громадной цены.

— У кого?

— У твоего банного друга.

— У кого именно?

— Это журналист-международник Тимченко.

— Олег? Откуда у него?

— Отстал ты от жизни, дорогой наш Александр Михайлович, отстал. Он женился…

— Я знаю его Дашку, обычная московская прошмондовка. Видел ее много раз, на ней ничего интересного не было. Туфтит Макаров.

— Ты же знаешь, что он никогда ничего зря не говорит. Слушай, что он мне рассказал. Бабушка этой самой Дашки, как ты ее именуешь, прошмондовки, — дочь известного нефтяника Манташева.

— Ну и что?

— На ее родной сестре женился иранский шах. Так вот, в конце двадцатых годов бабулька к ним ездила, и шахиня подарила своей сестре алмазы, редкой красоты и цены. Макаров их видел.

— Когда?

— Несколько дней назад.

— Не может быть!

— Значит, может. Даша эта приглашала его для оценки.

— А бабушка?

— Ее не было. Макаров говорит, что тайничок у них в правой половине квартиры. Он девицу эту пропас, когда она камни прятать уходила. Кухня, ванная. Темная комната, коридор.

— Цена?

— Макаров сказал, что готов заплатить триста тысяч джорджей.

— Фунтов?

— Именно.

— Берешься поставить это дело?