— Но с утра она точно была? — настойчивопереспросила Надежда. — И никуда не выходила?

— Никуда… По крайней мере, надолго… — Продавец пожалплечами. — Я ее почти все время видел… Когда ей нужно куда-то уйти, онаобязательно отпрашивается… А почему это вас интересует? Вы ееродственница? — В его доброжелательном взгляде мелькнуло недоверие.

— В некотором роде, — отозвалась Надежда.

— Вы подождите, она должна вернуться. — Толстякснова засиял профессиональной улыбкой.

За его спиной появилась Нина. Она делала Надежде Николаевнекакие-то странные знаки.

Надежда шагнула навстречу своей новоиспеченной подруге изашипела, как помесь кобры с электрическим чайником:

— Ты зачем сюда пришла? Я ведь тебе велела ждать наулице! Ты спугнешь Вику…

— Никто ее не спугнет! — таким же громким шепотомотозвалась Нина. — Птичка упорхнула!

— Что значит — упорхнула?

— Я стояла в переулке, где мы с тобой расстались. ВдругВика как ошпаренная выскочила из служебного выхода магазина и бросилась бегомпо направлению к Московскому проспекту. Я побежала было следом, но на углу онамахнула рукой, к ней подъехала машина, дверца распахнулась, Вика запрыгнулавнутрь и была такова…

— Какая машина? — деловито осведомилась Надежда.

— Такая.., самая обыкновенная машина… — растерянноответила Нина, — бежевенькая…

— «Жигули», скорее всего… — констатировалаНадежда. — Про номер я и не спрашиваю.

— Номера я, разумеется, не видела, — обиженноотозвалась Нина, — я же была сбоку…

— Не расстраивайся, — Надежда направилась к выходуиз магазина, — кое-что мы все же разузнали…

— Вы не будете дожидаться Вику? — спросил ее вследтолстый продавец. — Может быть, ей что-нибудь передать?

Под влиянием мгновенного озарения Надежда развернулась истремительным шагом подошла к толстяку. Взяв его за пуговицу, онапроникновенным тоном произнесла:

— Мне очень, очень нужно увидеть ее! Дело в том, чтоона — моя единственная и любимая племянница, и я приехала из… Мариуполя, чтобывзглянуть на нее последний раз…

Не выпуская пуговицу собеседника, чтобы он не смог улизнуть,Надежда свободной рукой выхватила из кармашка носовой платок и театральнымжестом поднесла его к абсолютно сухим глазам. Впечатлительный продавец поддалсяна эту нехитрую провокацию: он попытался вырваться, понял, что это совершенноневозможно, удивленно захлопал глазами и задал тот самый вопрос, которого ждалаНадежда:

— Почему — последний раз? Вы куда-нибудь уезжаете?

— О, не спрашивайте меня об этом! — драматическивоскликнула Надежда. — Я не хочу расстраивать такого милого человека! Я нехочу взваливать на ваши хрупкие плечи груз своих несчастий! Я уезжаю, оченьскоро уезжаю туда, откуда нет возврата…

При этом она закатывала глаза и размахивала носовым платкомв точности так, как это делают актрисы в бесконечных латиноамериканскихсериалах. Нина смотрела на нее в полном обалдении, и даже наглая рыжаяпродавщица прервала свой увлекательный телефонный разговор и в восторгенаблюдала за неожиданным шоу.

Продавец нервно повел своими «хрупкими» плечами пятьдесятшестого размера и безнадежно проговорил:

— Ну зачем же вы так расстраиваетесь? Вы прекрасновыглядите и нисколько.., то есть совершенно.., то есть… — Он совершеннозапутался в своих мыслях и растерянно замолчал.

— Внешность обманчива! — с новой силой возопилаНадежда. — Не нужно меня утешать!

Я уже все пережила.., и передумала… Единственное, что мнееще осталось, — встретиться с любимой племянницей и сообщить ей своюпоследнюю волю…

— Подождите, — проблеял запуганныйпродавец, — она скоро должна прийти… Я не знаю, куда она вышла… Она всегдасообщает…

— Боюсь, я не смогу дождаться ее… Мне так малоосталось… Может быть, вы сможете мне помочь?

— Чем же? — Продавец сделал еще одну попыткуосвободиться, но Надежда стояла насмерть и не выпускала злополучную пуговицу.

— У вас ведь есть адреса всех сотрудников… Найдитеадрес моей единственной и любимой племянницы!

— Да-да, конечно. — Толстяк наконец смог вырватьсяиз плена и бросился к столику с телефоном.

— Сейчас, минутку… — бормотал он, перелистываятоненькую тетрадку. — Вот, это здесь…

Бармалеева улица, дом пять, квартира семнадцать… Нопозвольте, — он поднял на Надежду удивленный взгляд, — она говорила,что живет у своей тети… Я ничего не понимаю!

— У человека может быть и не одна тетя! — сдостоинством отозвалась Надежда Николаевна.

— Конечно… Но разве вы не знаете адрес своейродственницы? — Теперь толстяк смотрел на Надежду с неожиданно взыгравшейподозрительностью.

— Я — тетя от первого брака, — невозмутимоответила Надежда, — а та тетя — от третьего…

В ее устах загадочное выражение «тетя от третьего брака»прозвучало пренебрежительно и осуждающе, как «человек третьего сорта».

Надежда Николаевна снова развернулась и величественнодвинулась к выходу, бормоча про себя:

— Бармалеева улица, дом пять, квартира семнадцать…

Потрясенные ее визитом сотрудники «Бахчисарайского фонтана»долго смотрели ей вслед.

— Интересно, в Мариуполе все такие? — проговорилнаконец толстяк.

— Слушай, для чего тебе понадобилось так человекапугать? — спрашивала Нина на бегу. — Он же наверняка подумал, что, тыненормальная! И потом, как же мы пойдем к Вике домой? Прямо, можно сказать,волку в пасть!

И вообще, куда мы так несемся?

Надежда, внимая Нине, решила ответить на вопросы в обратномпорядке. И для этой цели остановилась так круто, что Нина налетела на нее.Потирая ушибленное плечо. Надежда сказала:

— К метро! Мы несемся к станции метро «Фрунзенская», отнее прямая ветка до «Петроградской». А там до Бармалеевой улицы рукой подать,пешком пройдем. Дальше, мы же выяснили, что Вика с самого утра была на работе иникуда не отлучалась, значит, это не она убила Витю. Да я, честно говоря, такникогда не думала.

— Но с Горностаевой-то она ругалась, ты самаговорила! — запальчиво возразила Нина.

— Слушай, давай уж примем за основную гипотезу, чтоубийца у нас всего один! — рассердилась Надежда. — То есть если Викасвоего Витю не трогала, то значит и журналистку не она придушила. И Илью тожене она. А то мы совсем запутаемся.

— Ну как знаешь, — обиделась Нина.

— Но поговорить с Викой очень даже надо, — неунималась Надежда, — возможно, она кое-что знает. А то получается, что мыв тупике. Получается, что убил Ирину ее бородатый хахаль, больше некому. А емусмысла нет это делать. Но я так просто не отступлю.