— Делал, — кивнул он. — Мой друг привел меня сюда так же, как и я тебя сегодня. Это был Вяземский.

Повисло молчание, которое длилось почти пять минут. Я не знала, что делать дальше: послушать инстинкт самосохранения или выйти из зоны комфорта? Это решение было сложным, как оторвать присохший к телу пластырь. Но, набравшись смелости, я первая ступила вперед, наконец ответив:

— Я готова, парни. Кидайте меня скорее с моста, пока не передумала!

Около десяти с лишним минут ушло на инструктаж. Все, что нужно было сделать — перешагнуть через ограду и самой сделать шаг вперед. Затем специальный аппарат подтянет веревку обратно, а я залезу снова на мост.

— Все вместе займет не больше трех или пяти минут, — успокоил меня мужчина перед решающим шагом.

Алан стоял в стороне все это время и хмурился. Он явно нервничал больше, чем я, но ничего не говорил. И лишь когда я перелезла через ограду, он резко сделал шаг вперед и пробормотал:

— Если ты не хочешь этого делать — так и скажи. Еще не поздно все отменить.

— Но я хочу! — улыбнулась я, а после… Просто оттолкнулась назад.

Чувство абсолютного падения в бездну похоже на вспышку. Короткую, но сравнимую со сверхновой. Твое тело движется быстрее, чем человеческие чувства: страх, обиды, горечи, печали… Ты оставляешь их позади и… они растворяются на ветру.

Долгих две секунды я кричала. Выплескивала весь тот негатив, что не давал спать, есть и жить. Сердце заходилось внутри, в висках стучал пульс, руки дрожали. Почти коснувшись ногами воды, я взвизгнула, но тут же расхохоталась.

После вспышки адреналина наступило полное расслабление. Мне было хорошо, солнце светило по-другому, а внутри ощущалась та безграничная сила, которая делала непобедимой.

Прошло так мало времени, а я уже вновь была на мосту. Трое мужчин с опаской поглядывали на меня, словно ожидая истерики или чего-то плохого. Но это было как наркотик. Мне хотелось еще и еще.

— Можно? — глянув на Алана, взмолилась я. Мужчина к тому времени уже успел побелеть. И тем не менее, ненадолго засмотревшись в мои глаза, кивнул и улыбнулся.

— Развлекайся, сладенькая.

Я прыгнула четыре раза, а затем уговорила Берга повторить свой прежний опыт. Он смеялся, а я поддевала его, когда он с горящими глазами возвращался к мосту и говорил, что хочет повторить.

Мы шли обратно к машине веселые, держась за руки. Активно обсуждали нечто очень важное, но, клянусь, от переизбытка эмоций мне не под силу вспомнить тему разговора. В тот момент все казалось настолько… просто, по-настоящему…

— Это не весь сюрприз. Точнее, малая его часть, — ошарашил меня профессор.

— Все-таки ванна с аллигаторами? — с показательной серьезностью протянула я, на что увидела, как Алан закатил глаза и прыснул сквозь зубы.

— Ты всегда думаешь обо мне плохо, сладенькая, — покачал головой.

Что-то странное взыграло внутри в тот момент. Я чувствовала себя по-другому. Сделав шаг вперед, я положила ладонь на щеку мужчине, заставляя его зрачки расшириться.

— Это был прекрасный подарок, ни с чем не сравнимый. Ты переступил через себя, чтобы сделать его. И это бесценно… — набрав полные легкие воздуха, я почувствовала, как по телу скользнуло непонятное ощущение, похожее на кратковременные электрические разряды. — Спасибо.

— Все для тебя, — хмыкнул Алан, косо улыбнувшись. Отведя взгляд в сторону, он поморщился, пробормотав себе под нос: — Иногда я не могу совладать с эмоциями, и это причиняет тебе боль. И мне тоже. Но… я пытаюсь, Рита. Всеми силами, клянусь.

— Вижу, — промотала, а затем сделала нечто необъяснимое и странное. Став на носочки, я осторожно поцеловала мужчину в щеку. Невесомо, слабо, боязно… Мои пальцы околели от холода, пульс стучал в висках, заставляя глохнуть. — Ты мой герой.

Резко повернувшись, Берг припечатал меня к месту цепким взглядом. Он был таким пронзительным, что голова шла кругом, и я пошатнулась. Как вдруг Берг просто подхватил меня на руки, припечатывая к дверце машины.

Я не успела осознать, как его губы впились в мои. Как пальцы сжали ягодицы. Как его дыхание оказалось у меня на шее…

— Я хочу тебя… — рвано прорычал он мне в шею. — Хочу тебя всю.

И было в этих словах нечто большее, чем я могла осознать.

Если бы год назад мне кто-то сказала, что моя виза в Англию пригодится хоть раз — рассмеялась бы в лицо. Мой заграничный паспорт одиноко пылился в самом дальнем углу ящика с документами и уже потерял всякую надежду на использование.

— Что это, Алан? — машина мужчины остановилась напротив трапа самолета, и, даже увидев стюардессу, я до сих пор не понимала, что происходит.

— В своей прошлогодней курсовой ты писала, что мечтаешь хоть раз посетить Англию, — мужчина немного потупил взгляд, словно оправдываясь. — Сейчас не самое подходящее время, но оно может никогда не наступить. Тебе очень нужна перезагрузка, так что до понедельника мы…

— То есть, — от нетерпения я буквально подпрыгнула на месте, быстро сказав: — Ты хочешь сказать, что уже сегодня мы будем… там? Проведем две ночи и весь завтрашний день, серьезно?

— Именно, — подмигнул мне Берг, заставляя мурашки так знакомо вальсировать по спине. — Лондон ждет.

Жизнь такая странная штука… Она заставляет тебя прыгать на эмоциональном батуте снова и снова… Вот ты обреченно смотришь в угол комнаты, не представляя, как выдержать еще один невыносимый день, а вот сидишь в личном самолете компании Берга, попивая шампанское и листая брошюру. И где тут передышка, спрашивается?

— Мы должны посетить Биг-Бен! — воскликнула я.

— Обязательно! — серьезно кивнул Берг.

— И Лондонский Тауэр! — указав пальцем на средневековый замок, я ужаснулась, будто забыла нечто безумно важное. — И Тауэрский Мост, естественно!

— Мы пойдем туда, куда ты захочешь, Рита: Лондонский Глаз, Гайд Парк, Собор Святого Павла, Вестминстерский дворец, Британский музей… — ладонь профессора накрыла мою, и я подняла взгляд на мужчину. Во мне все еще горел адреналин. Я чувствовала себя ребенком, энергия из которого бьет ключом. Наверняка выглядело со стороны это жалко, поэтому, потупив взгляд, я отвернулась к иллюминатору и пробормотала:

— Прости… Я ведь даже забыла сказать тебе спасибо, просто… — сглотнув вязкую слюну, я трижды подумала, прежде чем сказать нечто, что казалось слишком личным. — Меня не водили по паркам развлечения, пойми. Кино, кафе, аквапарки, поездки… Когда отец был жив, он всегда говорил: «Это деньги, потраченные впустую. Лучше купим что-то необходимое или отложим на черный день». Затем, когда он ушел, мама ощутила вкус свободы и сперва спустила все сбережения отца, а после и мои.

Вспомнив о родственнице, снова ощутила себя странно. Разве не должна я быть там, с ней? Поправлять постель, приносить еду, переживать о здоровье… Но она не хотела этого, а насильно быть милой моих сил больше не хватит.