– Отлично! Не сдался, стало быть, ляхам? А почему в Нижний пришёл?

– Подальше от Москвы, сейчас там поляки бесчинствуют.

– Ратники нам потребны, это ты правильно сделал. Засекин, Засекин, это не про тебя ли Алябьев говорил?

– Не могу знать, встречались мы с ним, было дело.

– Так и быть, беру на службу. Где отряд?

– В посадах.

– Дам писаря в провожатые, он в воинскую избу приведёт, всех перепишет, чтобы на довольствие поставить. Пробирались-то впроголодь?

– И так было. А ещё на марше с поляками дрались. Кони-то у нас польских гусар. Отряд больше был, да в схватках многих людей потеряли.

Репнин позвонил в колокольчик, вошёл уже знакомый Михаилу писарь.

– Прохор, пойдёшь с князем, приведёшь отряд в воинскую избу. Перепиши всех, распорядись, чтобы накормили.

– Исполню, княже.

– Ступай, опосля ко мне зайдёшь.

Писарь в общей комнате чернильницу в мешочек опустил, к поясу подвесил, лист бумаги в трубочку скрутил и в рукав сунул, а очинённое перо за ухо определил.

Вдвоём дошли до посадов. По дороге писарь разоткровенничался:

– Воеводы новую рать собирать будут, на Москву идти хотят, поляков гнать. Сказывают – сам король польский Сигизмунд на царство московское сесть хочет.

Михаил слуху не особенно удивился. А как не желать землицу оттяпать, если государя нет, войско русское разбито, а воеводы разбежались и попрятались? Михаилу обидно за страну, одно утешало, знал из истории, недолго полякам бесчинствовать осталось.

На постоялом дворе писарь за стол уселся, чернильницу поставил, бумагу разложил. Пыхтя от усердия, переписал по фамилиям и именам всех воинов из отряда, в последнюю очередь Михаила.

– Строй своих ратников, покажу воинскую избу.

Писаря Андрея в полку, куда пришёл отряд, знали. Он от имени воеводы приказал накормить и выделить место в воинской избе.

– Пусть опосля твои помоются в бане – да к цирюльнику. А ещё одежду почистят. Завтра наверняка воевода Львов отряд осмотреть, проверить захочет.

Михаил после обеда приказал оружие в порядок привести – почистить от пыли и ржавчины. За долгий переход да ночёвки под открытым небом кое-где сыпь ржавая на железе появилась, нехорошо. Ратники воспряли духом. Думали, придётся порознь разбиться, на жизнь зарабатывать. А вышло – городу нужны целым отрядом. Ни о крыше над головой, ни о пропитании думать не надо, уже хорошо. Михаилу, как князю, отдельную маленькую комнату выделили, чай – не простолюдин. Князья, если в своих городах жили, имели свою усадьбу, прислугу. Но после нашествия Лжедмитриев и поляков многих убили, другие скитались, не желая жить и служить полякам. Вот казачество, как и их атаманы, с ляхами едва не побратались, служили им ревностно, а уж в грабежах и бесчинстве поляков превзошли.

Утром рано подъём, потом заутреня в воинском храме. Только позавтракали, князь Львов пожаловал. Пополнение придирчиво осмотрел, небольшие замечания сделал. А потом Михаила в сторону отвёл, выяснял, где воевал да под каким воеводой. Ответами удовлетворился, кивал. Но Михаил понял – проверять будут. В принципе, законное право воевод, они за город и войско отвечают, а ежели отряд и Засекин поляками подкуплены? В смутные времена и простолюдины, и князья, дворяне запачкались сотрудничеством и с вором Тушинским, и с ляхами.

Неделю Михаил воевод не видел. С ратниками занимался. Каждодневные упражнения с оружием позволяют навыки до автоматизма доводить, а ещё дисциплинируют. Одно плохо – пищалей остро не хватает, огненного припаса, стрел для лучников.

И когда князь Алексей Михайлович появился вновь, Михаил попросил оружием пополнить.

– Список напиши, что потребно. Всё – коней, оружие, защиту – шлемы, куяки, да хоть сапоги.

– Завтра же будет.

– В приказную избу писарю Андрею отдашь, поможем.

В сентябре 1610 года Семибоярщина впустила в столицу войско гетмана Жолкевского. Поляки завладели московской казной и царскими сокровищами. Постриженный в монахи Василий Шуйский находился в Чудовом монастыре.

Поскольку польский королевич Владислав отказался принимать православие, патриарх Гермоген освободил москвичей от присяги королевичу и проклял Сигизмунда, а также начал рассылать во все города грамоты с просьбой собирать ополчение. Первым откликнулся рязанский воевода Прокопий Ляпунов. Прознав о том, что Прокопий собирает ратников, московские бояре послали на Рязань рать во главе с Григорием Сумбуловым. Ляпунов был осаждён в Пронске, имея всего двести ратников. Крепость небольшая, но двумя сотнями её оборонять сложно. Ляпунов стойко держался, просил у воевод соседних городов помощи. Откликнулся лишь Дмитрий Пожарский, воевода Зарайский. Князь всю жизнь ревностно и достойно служил государству, кто бы ни был на троне, не лебезил перед правителями. И к Лжедмитриям никогда не примыкал. А и сейчас во Пскове объявился третий самозванец, дьякон Матюшка Верёвкин, и многие бывшие «тушинцы» поспешили его признать.

К войску Сумбулова примкнули казаки. Когда Пожарский с войском подошёл к Пронску, Сумбулов боя не принял, отошёл.

Пожарский увёл рать назад в Зарайск и очень вовремя. Этой же ночью мстительный Сумбулов напал на город, начал грабить посады. Пожарский вполне мог отсидеться в крепости – прочной, каменной, имеющей пушки. Но не таков был князь. Дав войску ночь отдохнуть, утром он вывел ратников из крепости и дал бой. Долгая и ожесточённая была сеча! Войско Сумбулова было разбито и бежало. Пожарский победе был не рад. Русские сражаются с русскими, в то время как на родной земле поляки чувствуют себя хозяевами.

Ляпунов же начал собирать ополчение, в том числе и бывших сторонников Тушинского вора. К нему примкнули со своими людьми князья Д. Т. Трубецкой, Масальский, Измайлов, Вельяминов. Немного позже подошли казаки с атаманами Заруцким и Просовецким. Ляпунов совершил ошибку, приняв казацкую вольницу, жадную до грабежей, неисполнительную и готовую в любой момент предать.

В январе 1611 года нижегородские воеводы стали рассылать призывы объединить силы для борьбы с поляками – в Кострому, Вологду, Галич, Ярославль и Рязань. Ляпунов тут же откликнулся, направил в Нижний своих представителей для согласования действий и сроков.

Нижегородцы, собрав рать, выступили в феврале, войско вёл князь Александр Репнин. Михаил со своим отрядом тоже выступал с нижегородским войском. Знал о грядущей неудаче, но пошёл. Отказаться невозможно, сочтут трусом, руку при встрече не пожмут. Потому настроение было не самым лучшим. Во Владимире соединились с казаками Просовецкого. Михаил видеть их не мог. Просовецкий противостоял Скопину-Шуйскому, Михаил сам дрался, и не раз, с казаками атамана, и сейчас он им не доверял. Но не устраивать же свару в войске? Его дело – подчиняться воеводе.

Двигались к Москве неспешно, темп небольшой из-за множества пешцев. За день одолевали от силы двадцать вёрст. Во время марша к ним присоединялись мелкие отряды и одиночки из числа охочих людей, жаждавших поквитаться с поляками, слишком многих они обидели.