А потом Майя влюбилась в Мишу. Подруги её чувство к сокурснику-ботану приняли в штыки.

Но Майя объяснилась с Прохором, попросила у него прощения, и они расстались – не то чтобы со скандалом, но и не слишком мирно. Прохор тогда сказал, что она ещё опомнится и прибежит к нему, но будет поздно. Майя только плечами пожала и подумала, что понимает его. Ведь если бы он бросил её первым, ей бы тоже было обидно и больно, вполне возможно, что она наговорила бы ему гораздо больше гадостей.

Тем временем за дверью в импровизированной лаборатории Михаила на миг всё стихло, а потом бабахнуло! Но ни дыма, ни тем более огня из-за двери не появилось. Только довольный голос Миши произнёс:

– Всё! Теперь полный порядок!

Майя облегчённо вздохнула и только тут окончательно поняла, что она любит именно его! Его одного на целом белом свете! Несмотря на все его завихрения и готовность сидеть за учебниками и научной литературой ночи напролёт. Многие говорят, что он ботан! Ну и что! Ей нужен только он! Её Мишка!

Наверное, поэтому ничего и не вышло из её брака с Филей. Даже если бы он остался жив, они всё равно вскоре разбежались бы.

Майя не могла позволить Филиппу считать своим их с Мишкой ребёнка. Именно об этом она и сказала ему в тот последний день, перед тем как уйти, вернее, убежать. Она показала ему бусы, которые подарил ей Миша, а в Филиппа точно бес вселился, он подскочил к ней и изо всей силы дёрнул за нитку. Бусинки рассыпались и остались повсюду лежать, точно застывшие слезинки. Позднее Майе стало казаться, что они оплакивали Филиппа, предвещая его скорую кончину от рук неизвестного.

Дверь открылась, на пороге показался Михаил Одинцов с улыбкой во весь рот.

– Майка! – радостно воскликнул он. – У меня всё получилось!

– Я рада за тебя, – сказала она, приглаживая его растрепавшиеся волосы, – вернее, за нас.

– За нас! – согласно кивнул он.

– Какой же ты глупый! – счастливо рассмеялась она.

– А почему глупый? – так же весело спросил он.

– Потому! – став суровой, ответила она. – Много знать будешь, скоро состаришься.

– А, – протянул он, продолжая улыбаться.

– Короче, – сказала Майя, – жить я буду теперь здесь.

– Наконец-то! – обрадовался он.

– И ещё нам надо успеть расписаться до рождения ребёнка.

– В этом я с тобой абсолютно согласен, – став серьёзным, поспешил поддержать её он и добавил, зарываясь лицом в её волосы: – Майка! Если бы ты знала, как я страдал, когда думал, что моего ребёнка запишут на Филиппа.

– Правда? – спросила она удивлённо. – А я думала, что тебе всё по барабану, кроме твоих опытов, – она кивнула на комнату, на пороге которой они стояли.

– Глупенькая, – тихо выдохнул он.

– Не просто глупенькая, а настоящая дурища, – поправила она его.

– Не смей так себя называть!

– Слушаюсь, мой господин и повелитель, – рассмеялась Майя. Её глаза буквально искрились от счастья.

«Как же мне повезло, – подумал Михаил, снова сгребая её в охапку, – а ещё говорят, что девушки, верящие в то, что с милым рай и в шалаше, вымерли, как мамонты. Оказывается, они живёхоньки. Взять хотя бы мою Майку!»

Мирослава собиралась навестить Наполеонова, она решила, что он уже более или менее пришёл в себя после показаний Долгоносикова. Но сначала она отправилась к судмедэксперту. Шахназаров, увидев её, искренне обрадовался:

– Здравствуйте, Славушка!

– Здравствуйте, Руслан Каримович!

Когда-то, в бытность работы Мирославы следователем, ей довелось работать с судмедэкспертом официально. А позднее, уже будучи частным детективом, она время от времени обращалась к нему за консультацией, дружеским советом, а порой и за информацией, если та не была категорически засекречена. В свою очередь, Мирослава так же несколько раз по просьбе Шахназарова проводила небольшие расследования.

– Вы меня что-то совсем забыли, Славушка, – притворно огорчённо вздохнул судмедэксперт.

– Дела, Руслан Каримович, – в тон ему ответила со вздохом Мирослава.

– На этот раз тоже по делу? – спросил он, становясь серьёзным.

– Да. У вас тут есть некий Филипп Окунев…

Шахназаров кивнул.

– Я хотела бы узнать время его смерти.

– И всего-то? – усмехнулся в свои пышные чёрные усы судмедэксперт.

– Угу. Надеюсь, вы не откажете мне в такой малости?

– Мирославушка, – сказал Шахназаров, – это ведь тайна следствия, – он подмигнул ей, – ну ладно уж, вам, так и быть, шепну на ушко по секрету. – И он назвал время смерти Окунева.

К огорчению Мирославы, оно тютелька в тютельку совпадало с тем моментом, когда Виолетту Потапову застала возле трупа брата Ирина Окунева, позвавшая на помощь Марата Литвинова.

Заметив печальное выражение на лице Мирославы, Шахназаров спросил:

– Не нравится ответ?

– Не нравится, – честно призналась она.

– Тут уж я ничего не могу поделать, – развёл руками Руслан Каримович.

– Я понимаю.

– Может, чаю? – предложил судмедэксперт.

– В другой раз, – с извиняющейся улыбкой проговорила Мирослава.

– Это когда вы пожалуете ко мне интересоваться очередным трупом? – тихо рассмеялся он.

– Нет, это когда вы, Руслан Каримович, приедете к нам в коттеджный посёлок. Морис Миндаугас испечёт что-нибудь вкусное.

– Я бы лучше с женой к вам на свадьбу приехал, – подмигнул Каримов.

– О! – сделала страшные глаза Мирослава. – Это ещё не скоро.

– Часики-то тикают, – напомнил он.

– И пускай себе! – беззаботно отозвалась она и поторопилась распрощаться с Шахназаровым.

Следующим её шагом был поиск Валерьяна Легкоступова. В отделении фотограф не обнаружился, и оперативник Ринат Ахметов посоветовал Мирославе поискать его в маленьком уличном кафе напротив отделения.

И точно! Валерьян сидел под ярко-оранжевым зонтиком и цедил из высокого стакана какой-то коктейль.

– Привет! – сказала она и села напротив.

– Привет! – Валерьян, увидел её, вскочил было с места, но тут же плюхнулся обратно.

– Что это ты пьёшь? – спросила она.

– Коктейль «Экзотика».

– А что там?

– Манго, – принялся он перечислять, – киви, апельсин.

– Сладкий? – перебила она его.

Он кивнул.

– А минеральную воду у них здесь можно заказать?

– Да! Я сейчас! – Он вскочил с места и умчался, но через минуту уже снова сидел напротив и наливал в принесённый с собой стакан воду из бутылки.