А еще, похоже, Мун Кин не имел к этому никакого отношения. Мне казалось, что начальник стражи не опустился бы до такого — подсылать кого-то из своих, чтобы тот заявился ко мне на ночь глядя.

Хотя бы потому, что Мун Кин спокойно мог напомнить мне о миссии и сам.

Братья Ворсли не знали шиалорский, а мы разговаривали с начальником стражи без свидетелей. Но он ничего мне не сказал. Почему?!

Я терялась в догадках.

Попыталась объяснить произошедшее страже, а потом и явившимся двум магам. Один из них занялся тетушкой, которую уже переложили на мою кровать, а второй принялся задавать мне вопросы.

После чего сделал неожиданный вывод.

Заявил, что мне все привиделось и в моей спальне посторонних людей не было. К тому же пришедшая после обморока тетушка тоже не помнила никакого незнакомца. Вместо этого твердила срывающимся голосом, что вся комната кишела змеями.

Зато Фрида вместо двух барнийских полозов увидела в корзине василиска, тогда как я…

— То есть вы хотите сказать, что тот мужчина мне почудился? — подытожила я. — Какие-то странные у меня фантазии, вы не находите?

Но он не находил.

Меня же не оставляло ощущение, что магу попросту не хотелось поднимать шум на ночь глядя, поэтому он всеми силами попытался доказать мне, что это были всего лишь фантазии. Возникли они от усталости — в моем состоянии не стоило ходить в Тронный Зал. К тому же никто из посторонних проникнуть в мою комнату не мог, а Сад Избранниц хорошо охраняется.

— Так же хорошо, как и коридор? — любезно поинтересовалась я.

— Так же хорошо, — нахмурилась стража, но затем все-таки нашли в себе силы признаться, что ненадолго отлучились с поста. Ушли на десять минут раньше смены, но ничто не предвещало переполоха со змеями…

Верить в посетившего меня незнакомца они тоже категорически отказывались.

Тут явился и тот, кого отправили обыскивать сад. Поведал, что мои покои находятся на втором высоком этаже и забраться на увитый розами балкон — так, чтобы розы не пострадали, — выше человеческих сил.

Как и спрыгнуть с балкона, при этом не оставив ни на клумбах, ни на земле следов. Потому что следов он не нашел. Через порталы уйти мужчина не мог — в комнате не было отзвуков магических заклинаний, а в Саду Избранниц распахнуть пространственный переход невозможно.

Выходило, меня навестил сверхчеловек, который попросту растворился в воздухе и в существование которого стража и маги отказывались верить.

Но я уперлась, решив стоять на своем. Заявила, чтобы они сейчас же позвали кого-нибудь из Высших Магов — пусть те тоже посмотрят.

Не мог же незнакомец испариться без следа? Уйти, оставив меня в полнейшем недоумении, а остальных заподозрить во мне законченную истеричку?!

Роланд Годдарт

Ему нравилось это время — когда до рассвета оставалась лишь пара часов и бесконечная дворцовая суета начинала понемногу замирать. Нет, она не останавливалась никогда. Дворец, словно огромное существо, лишь ненадолго засыпал, утомленный дневной суматохой, но сердце его продолжало биться.

В длинных коридорах Центрального Крыла время от времени раздавались шаги — спешили посланные с поручениями слуги или же топала, негромко переговариваясь, стража. Иногда по дворцовым переходам разносился кокетливый женский смех, которому вторил мужской голос, громко шептавший в ухо своей даме комплименты или фривольности.

Именно в это время, привычно заработавшись с вечера, Роланд откладывал дела, после чего спускался с верхнего этажа Центрального Крыла, где находился его рабочий кабинет, на первый, в свои покои. Отправлялся в кровать, чтобы ненадолго забыться тревожным сном.

Правда, в последние недели времени на сон оставалось все меньше и меньше, а его дни давно уже стали в несколько раз длиннее ночей. Забот добавило еще и покушение с пропажей девушек на Мосту Роз — с тех пор Роланд постоянно терзал свой разум в поисках ответов.

Впрочем, ответы искал не он один — это делали лучшие маги и дознаватели Авенны, а курировать расследование взялся лично Кирон. Под надзором брата ищейки буквально рыли землю, стараясь обнаружить двух пропавших избранниц и найти виновных в обрушении моста.

Каждый день появлялись все новые и новые версии, порой одна безумнее другой, но, к сожалению, ни одна из них никуда не годилась. Раз за разом они оказывались в очередном тупике.

Помочь им могла та, которая ничего не помнила — потому что именно Шерри видела злоумышленников в лицо. И именно она, вспомни свое полное имя, облегчила бы им задачу — по крайней мере, искать пришлось бы двух, а не трех пропавших девушек.

Но напрасно бесился Кирон, заявляя, что Шерри скрывает правду, — Роланд знал, что это не так. Он разговаривал с сильнейшими менталистами Ангора и лично присутствовал на нескольких сеансах, когда те пытались добраться до ее памяти. С жалостью смотрел на осунувшееся, неподвижное девичье лицо и еще на то, как эти самые лучшие маги раз за разом терпели поражение.

Их встретила стена амнезии, через которую так и не удалось пробиться.

— Нам стоит запастись терпением, ваше высочество! — говорил на это Норвей, которому поддакивали его исполненные важности коллеги из Магической Гильдии. — Скоро наша незнакомка придет в себя, и как только к ней вернутся силы, природа и молодость обязательно возьмут свое. Сделают свое дело, и она вспомнит обо всем сама. Память человека — удивительная, хотя и хрупкая, вещь, и она во многом связана с его физическим состоянием…

Правда, времени дожидаться у них не было, да и терпение не входило в список добродетелей Годдартов. Но им ничего не оставалось — лишь запастись этим самым терпением, но при этом прикладывать усилия, чтобы отыскать ответы самим.

К тому же Норвей оказался прав — силы к незнакомке возвращались, и она даже вспомнила свое домашнее имя.

Шерри.

Ну что же, это хороший знак, заявил ему доктор, когда Роланд вызвал Норвея для беседы.

Один хороший знак в череде дурных предзнаменований, добавил про себя принц.

…Впрочем, не успел он в очередной раз сломать голову, размышляя над этими вопросами, как в гулком коридоре Центрального Крыла раздались уверенные шаги, после чего дверь кабинета распахнулась.

Кирон привычно вошел без стука. Молча кивнул Роланду, затем пересек комнату и остановился возле окна. Из него открывался великолепный вид на раскинувшуюся внизу Капитолийских Холмов Авенну — отсюда можно было разглядеть длинные ряды зажженных фонарей на прямых, как полет стрелы, улицах и даже огоньки на мачтах покачивавшихся в столичном порту кораблей.

Правда, долго рассматривать столицу Кирон не стал, отвернулся от окна. Подойдя, уселся в кресле напротив Роланда и вытянул длинные ноги. Покачал головой на предложение выпить, вместо этого с ехидцей поинтересовался, который это по счету у брата бокал за сегодняшний вечер.