— Я все время думаю о нашем разговоре прошлой ночью.

Янагисава отложил кисть. Мужчины были сдержанны, но госпожа Янагисава чувствовала испепеляющий их жар. Она почти физически ощущала, как ускорился ток крови у них в жилах, как участилось дыхание, закипела страсть.

Ее муж тоже съездил в Мияко и привез оттуда Хосину, чтобы жить с ним. Он влюбился в этого мужчину, вместо того чтобы любить ее! Ночь за ночью она страдала, наблюдая за ними, изнемогающими от плотской страсти, которую Янагисава никогда не испытывал к ней. Как она презирала Хосину, укравшего то, что принадлежало ей! Ненависть к мужу сплеталась в ее душе с любовью словно плющ, обвивающий ствол дерева.

— Я понял, что вы имели в виду, когда говорили, что убийство правителя Мицуёси породило больше возможностей, чем просто шанс убрать Сано. — В голосе Хосины слышалось возбуждение.

Канцлер терпеливо улыбнулся.

— Продолжай.

Госпожа Янагисава старалась подавить эмоции и постичь, что имел в виду ее муж, когда она подслушивала их с Хосиной прошлой ночью. Ей нужно было узнать планы мужа, которые могли касаться их с Кикуко; кроме того, эти полученные сведения были единственным ее состоянием.

— Теперь, когда Мицуёси больше нет, сёгуну нужен новый наследник. — Хосина помедлил, проверяя реакцию канцлера. Когда улыбка Янагисавы стала шире, он продолжил: — Новый наследник должен быть молодым человеком с приятной внешностью и манерами.

— Точно. — Поглаживая подбородок, Янагисава смотрел на Хосину с тайным одобрением, как учитель на сообразительного ученика.

— Он также должен иметь кровное родство с Токугавой, чтобы наследование прошло внутри клана. — Хосина сделал короткую паузу, многозначительно глядя на Янагисаву. — Когда в следующий раз поедете навестить вашего сына, пожалуйста, передайте ему мои самые лучшие пожелания на славное будущее, — не скрывая намека, сказал он. — Пусть он будет столь же податлив в ваших руках, как человек, имени которого называть не стану.

Канцлер рассмеялся, благосклонно окидывая Хосину гордым взглядом.

— Я знал, что ты поймешь.

Он задумал посадить на трон своего сына и через него управлять Японией! Размах дерзких замыслов мужа поразил госпожу Янагисава.

— Но как вам удастся добиться этого при таком соперничестве? — спросил Хосина. — Побочные кланы Токугава выставят кандидатами своих родственников. Все стремящиеся к власти либо на пути в Эдо, либо уже добиваются аудиенции у сёгуна. Вы видели толпу в приемной?

— Я уже убедил сёгуна принять Ёритомо, — с непоколебимой уверенностью сказал Янагисава. — Сходство мальчишки со мной напомнит его превосходительству нашу первую встречу. Он снова почувствует себя молодым и падким на соблазны. Воспоминания и страсть сделают его уступчивым.

Он собирается свести собственную плоть и кровь с сёгуном! Однако даже такая вопиющая безнравственность не уменьшила любовь госпожи Янагисава. Ее не интересует судьба его незаконных детей.

— Вы намерены заставить сына пойти по своим стонам? — Хосина слегка отпрянул и скрестил на груди руки, являя беспокойство, чуждое Янагисаве.

В повисшей на мгновение тишине тот нервно затянулся трубкой.

— Это может показаться жестоким, но важно как для Ёритомо, так и для меня. Я могу устроить ему хорошее место в бакуфу, но насколько высоко он поднимется без особой поддержки?

Госпожа Янагисава понимала, что Ёритомо никогда не стать сёгуном, если только Цунаёси Токугава не возьмет его в любовники и не усыновит.

— А если я не сумею упрочить свою власть, никто из нас не переживет смену режима, — продолжал канцлер.

Госпожа Янагисава не сомневалась, что многочисленные враги мужа с радостью воспользуются возможностями, которые появятся после смерти сёгуна. Если канцлер утратит власть, они поспешат разделаться с ним и его сыновьями. А что станет с ней и Кикуко? С ними тоже расправятся?

— Если мой план не сработает, ты тоже долго не протянешь при новом режиме, — сказал Янагисава Хосине. — Но если все пойдет хорошо, Сано окажется в моих руках… как и все остальные. Тебе не придется беспокоиться, что он обгонит тебя, или лишит чего-то желанного.

Если ее мужу удастся сделать сына следующим сёгуном, они с Хосиной получат большую власть и богатство. Однако для себя ей ожидать нечего. Им с Кикуко придется жить по-старому. Перспектива почти столь же ужасная, как смерть.

— Его превосходительство может править еще много лет, — взволнованно заметил Хосина.

— Мы должны молиться, чтобы так и было, — пожал плечами Янагисава. — Сегодняшнее положение гораздо надежнее, чем может оказаться будущее, как бы тщательно мы его ни планировали.

— Значит, вы предлагаете мне соблюдать перемирие с Сано и терпеливо ждать, пока изменятся условия и он окажется в ваших руках? — В голосе Хосины зазвучала обида.

Канцлер лишь улыбнулся.

— Или пока я не решу, что настало время объявить войну. Во всем остальном можешь досаждать Сано, как тебе заблагорассудится.

Хосина встал с несчастным лицом. Госпожа Янагисава почти пожалела его — ведь он тоже был невольником ее мужа, — однако в душе позлорадствовала. Когда тот переехал к ним в дом, она подумывала отравить его или, пробравшись ночью к нему в спальню, перерезать горло. Возможно, в один прекрасный день госпожа Янагисава наберется смелости и убьет его, хотя страшится наказания от мужа и не может надеяться, что он снизойдет до нее, лишившись Хосины. Пока же она направила всю свою неприязнь на Рэйко.

Рэйко родила сына в то время, когда госпожа Янагисава поняла, что Кикуко никогда не будет нормальной. Однажды этим летом, приехав с Кикуко в храм Зодзё в надежде на духовное исцеление дочери, госпожа Янагисава увидела на территории храма Рэйко и Масахиро среди женщин из замка Эдо. Наблюдая, как мальчик щебечет и весело играет, она исполнилась горечью — так разительно он отличался от Кикуко. Почему одним женщинам дано все, а другим — ничего? В этот день госпожа Янагисава пришла к твердому убеждению, что в мире находится ограниченное количество счастья и Рэйко имеет больше, чем ей причитается. Мысль эта переросла в убежденность: Рэйко — враг, укравший удачу, которой заслуживает госпожа Янагисава, и только лишив ее счастья, жена канцлера может претендовать на свою законную долю. Она не знала, как этого добиться, но знакомство с врагом показалось хорошим началом. Поэтому она и отправилась на пирушку во дворец… где случилось нечто непредвиденное.

Поначалу госпожа Янагисава исходила злобой, обнаружив, что вблизи Рэйко еще красивее, а Кикуко рядом с Масахиро казалась еще более убогой. Но Рэйко была так добра с ней, что ее решимость поколебалась. Когда она попросила о визите, то уже не знала наверняка, ищет ли способ нанести Рэйко удар или хочет заручиться ее дружбой.

Внизу канцлер и Хосина встали и вышли из кабинета. Кикуко завозилась под одеялом, понимая, что теперь можно шевелиться. Подслушивать было больше нечего, но госпожа Янагисава осталась неподвижной, размышляя о посещении дома Рэйко. Она вспомнила, что видела игрушечного коня в кабинете сёсакана-самы и мужской домашний халат на вешалке в спальне Рэйко. В этом доме муж, жена и ребенок жили единой семьей, здесь она могла найти и утешение, и пищу для зависти. Госпожа Янагисава не знала, искать ли счастья, чиня зло Рэйко, или же пристроиться к ней в надежде перенять часть ее удачи. Однако в одном она была уверена: если имеется хоть малейшая возможность помочь Рэйко в расследовании убийства, значит, это нужно сделать; и будь что будет.