Призраку повезло больше. Этот волчара успел шлепнуться на живот и молотил одиночными до тех пор, пока один из пулеметчиков на слух не вычислил место, откуда стреляют. Повернулся он мордой к Призраку и дал длинную очередь, поливая свинцом огневую точку, словно из шланга. И в процессе того полива как раз словил свою пулю, вошедшую в бронестекло под прямым углом и потому не отрикошетившую от полукруглой лицевой поверхности забрала, а пробившей его вместе с лицом стрелка.

И пулемет, и автомат Призрака замолчали одновременно. Потому что фанатик Монумента тоже успел достать очередью своего убийцу, прежде чем умереть. Призрак лежал, сжимая в руках горячий автомат, а на месте его головы теперь было кровавое месиво…

Мастер же, плюнув на безопасность, стрелять не стал, а просто, как и я, кинулся на врага. Ну да, если откровенно, треть магазина – это не для обоюдного огневого контакта с пулеметчиком. Это – только если наверняка. Если получится уйти от очередей веером, которыми фанатик прочесывает пространство перед собой. Может, если б Мастер перекатами передвигался, глядишь, и получилось бы у него что-то. А может, и нет, так как пулеметчик полосовал свинцом грамотно, прочесывая пространство перед собой на разных уровнях.

И попал, когда Мастеру оставалось пробежать до стрелка всего-то два-три шага…

Страшно это, когда человека разрывает пополам пулеметной очередью, выпущенной практически в упор. Пяти-шести пуль вполне достаточно, чтобы сокрушить ребра, перебить позвоночник и оторвать нижнюю часть тела от верхней…

Наверное, Мастер даже боли не почувствовал, потому и автомат из рук не выпустил. Просто не успел сигнал от места смертельного ранения дойти до мозга…

А вот Мастер успел, упав на живот, перекатиться на спину и снизу выпустить из своего «Банхаммера» две короткие очереди. Первую – в пулемет, отчего оружие вырвало из рук фанатика Монумента. И второй раз – под подбородок стрелка, где броня была тоньше.

Пулеметчика аж в воздух приподняло на несколько сантиметров. Приподняло – и опустило к подножию его святыни, в которую он чуть не вписался развороченной макушкой бронированного шлема.

– Вот теперь… порядок, – прохрипел Мастер. – Только жаль, не дошли мы…

Он не договорил, закашлялся кровью. И умер. Быстро. К лютой моей зависти, так как мне с моим ранением помирать придется подольше. Причем может быть, что намного дольше…

Это меня категорически не устраивало. Боль в животе была ноющей и пока что терпимой. Но я знал – стоило мне шевельнуться, и, скорее всего, я тупо вырублюсь от болевого шока.

Так, какие варианты? Доползти до останков вон того давным-давно умершего сталкера, у которого из прогнившего подсумка выглядывает ржавая рубашка гранаты «Ф-1»? Неплохое решение проблемы, если, конечно, у «эфки» взрыватель не накрылся от времени и сырости. А если накрылся? Тогда, значит, зря я мучался. Да и хрен я до него доползу эти пять или шесть метров, сто пудов отрублюсь раньше. А может, это и к лучшему? Сдохну от кровопотери без сознания – и без боли. Эдакая добровольная эвтаназия. Брешут те, кто говорят, что не боятся боли. Просто боль – она разная бывает. В моем случае будет запредельная, которую испытывать ой как не хочется. Но надо, если я хочу умереть побыстрее, а не валяться тут на полу, нянча свое развороченное брюхо, словно хрестоматийная дрожащая тварь. Ан нет, хренушки! Я тоже право имею помереть достойно – насколько это, конечно, возможно в моей ситуации.

И совсем уже вознамерился я совершить рывок в сторону того трупа с гранатой, как вдруг в мертвой тишине, повисшей в зале после перестрелки, послышался шорох.

Я осторожно повернул голову на звук.

И удивился несказанно.

Даль, которого я счел мертвым в самом начале боя, полз к Монументу, оставляя за собой на полу влажный кровавый след. В крупных мужиках и крови побольше. Другой уже давно бы потерял сознание от кровопотери, а этот – полз, упрямо полз к сверкающему кристаллу.

Зачем? А кто ж знает, зачем человек ползет куда-то на пороге смерти. Даже лысому чернобыльскому ежу ясно, что Машины желаний – что шарообразные, что кристалловидные, – как тот джинн из сказки, претворяют мечты человеческие в жизнь очень и очень по-своему. Ну и какой смысл в свои последние минуты так корячиться, себя мучить? Чтоб попросить задержать в теле угасающую жизнь? Так задержит же, Монументу это раз плюнуть. Да только вряд ли обрадуется сталкер такой жизни. У Машин желаний свой специфический юмор. Ладно, если в безмозглого зомби превратит. А что, если в разумного? И будешь такой весь из себя мыслящий по Зоне бродить в заживо разлагающемся теле, пока не достанет тебя всё и сам ты не выйдешь на ближайший кордон, под пули срочников. Говорят, бывали такие случаи. И очень я тех зомбей понимаю. Лучше реально провести самоликвидацию, чем так мучиться.

Но, по ходу, Дальнобойщик не знал этих нюансов. И потому полз вперед, не обращая внимания на кровь, текущую из ран, и на слабость, что накатывала на израненное тело с каждым движением. Я-то знаю, что это такое, причем не понаслышке…

Но Далю было очень надо доползти до своей цели, и я не стал его окликать-предупреждать, хотя мог. Когда у человека есть цель всей его оставшейся жизни, нельзя такого человека тормозить на полпути. На пороге смерти каждый точно знает, что ему нужно. Даже если всю жизнь не знал и упорно, но безрезультатно искал ее смысл. Дальнобойщик же его нашел, видел прямо перед собою. Что ж, удачи ему. Может, и доползет, если очень надо.

А Дальнобойщику было надо. Очень. И он дополз, волоча за собой непослушное тело. Видать, и ему прилетело в позвоночник, потому и ползет, волоча ноги, ничего не чувствующие ниже ранения. Подполз он к сверкающему кристаллу, дотронулся до него ладонью и прохрипел:

– Дай нам… дойти… А потом забирай нас… всех… Мы уже мертвые… Только дай дойти…

Попросил – и упала на пол ослабевшая рука, оставив на сверкающей поверхности Монумента смазанный отпечаток окровавленной пятерни, странно смотревшийся на идеально чистой грани. Что Золотой шар в Хармонте, что вот это Зеркало Миров всегда выглядели совершенными, стерильными, словно ничто в нашем мире не могло оставить на них свой след…

Оказалось – могло. Кровь сталкера, попросившего о несбыточном перед тем, как умереть. Ибо не оживают мертвые ни в одной из вселенных Розы миров. Зомби – не в счет, не люди это. Не те, какими были прежде, а так, хищное недоразумение, порожденное Зоной. И, признаться, не хотел я, чтоб в таком качестве сбылось предсмертное желание Дальнобойщика, чтоб живыми трупами приперлись мы туда, куда нам так хотелось дойти, и стояли потом, пялясь бессмысленными глазами на конечную цель нашего путешествия. Уж лучше попытаться доползти до той ржавой гранаты…

Но, видать, желание Даля, подкрепленное горячей кровью, было слишком сильным…

В глубине и без того сверкающего Монумента внезапно начало разгораться что-то очень яркое, будто маленькое солнце решило родиться прямо тут и прямо сейчас в самом сердце Зеркала Миров.

Я невольно закрыл глаза, понимая, что не успеть мне с той гранатой, что услышала Машина желаний последнюю просьбу сталкера и что вот оно, началось…