чтобы ты меня жалел и утешал, а ты — что вполне логично — смотрел вперед и заранее прикидывал, что будет, если я передумаю и заявлю в полицию об изнасиловании. Начни кто-то копаться в моей жизни, и наткнется на тебя. Ты думал о своем браке и карьере. Я не винила тебя — мне даже нравилась твоя осторожность, твое желание защитить семью, совпадавшее с моим желанием. Поведи ты себя иначе, я бы удивилась. Но все же ты меня разочаровал. Я хотела быть для тебя на первом месте. Хотела, чтобы ты прямо сейчас, не сходя с этого места, пообещал мне, что выследишь Джорджа Крэддока и изобьешь его до полусмерти. И плевать на последствия. Его лицо не отпускало меня. Оно мерещилось мне постоянно, каждую секунду. Перед моими глазами возникала картина: студенты с черными пластиковыми мешками бродят по актовому залу. Почему именно она? Я не знала. Но начала сознавать, что сгораю от желания причинить Джорджу Крэддоку физический вред. Это было что-то новое. Никогда и никому я не желала ничего подобного. Но ему я желала боли и страха.

Я мечтала, чтобы кто-нибудь сделал с ним то же, что он сделал со мной, — втерся к нему в доверие, провел с ним вечер где-нибудь в пабе за болтовней и выпивкой, а затем в темноте избил на автомобильной стоянке, да еще и оттрахал, а потом сделал вид, что ничего особенного не произошло и все довольны. Меня не волновало, арестуют Крэддока или нет. Я мечтала не о том, чтобы он испытал унижение в суде, а потом выносил в тюрьме помои. Нет, в своем воображении я видела, как он в спущенных штанах стоит на четвереньках на асфальте, всхлипывает от страха и боли и безуспешно пытается нашарить разбитые очки.

* * *

Мало ли чего нам хочется, мрачно говорила моя тетушка Джерри. Для столь пессимистичного взгляда на жизнь у нее были все основания: ей пришлось взять на себя наше с братом воспитание, что вовсе не входило в ее планы. Я всегда знала, что ты умеешь смотреть вперед, но даже не догадывалась, насколько далеко. Я тебя недооценивала.

Разумеется, ты, торопясь на свою встречу, ушел первым, а я еще немного посидела на скамейке, сначала глупо радуясь тому, что не провожаю тебя взглядом, но потом все же не выдержала. Ты шагал по Йорк-уэй и уже разговаривал по телефону. Я дала себе еще пятнадцать минут, не больше. Что мне делать дальше, я не знала. Может, броситься в черную воду канала? Испугаю одинокую утку и опущусь на дно между зелеными водорослями и полиэтиленовыми пакетами.

Я никогда не рассказывала Сюзанне о тебе. Мы с Гаем познакомились с ней еще студентами. Она подружилась сначала с ним, а уже потом со мной, была свидетельницей на нашей свадьбе (называть ее подружкой невесты я отказалась наотрез).

Она надела атласный брючный костюм с приталенным пиджаком, подчеркивавший ее высокий рост и стройную фигуру. Я завидовала ее внешности — красиво очерченные скулы, темные, коротко остриженные волосы, смуглая кожа. Когда я говорила, что мечтаю сравниться с ней элегантностью, она только смеялась. «Легко быть элегантной при таком росте! Стой себе на месте, и больше от тебя ничего не требуется!» Как-то раз мы, помню, прилично набрались и она призналась мне, что всегда хотела быть «маленькой и хорошенькой». Как я. Ну ничего себе!

На протяжении нескольких лет после нашей свадьбы Сюзанна вопреки (или, наоборот, благодаря) своей неотразимости оставалась одна и по пятницам частенько навещала нас. Я просила Гая уложить детей, а мы с Сюзанной сидели и, пока готовился ужин, попивали винцо с солеными крендельками. Иногда она, вздыхая, рассказывала о каком-нибудь мужчине. Мы с Гаем обожали слушать эти истории, хотя нам было немного совестно: мы воспринимали ее романы, как зрители — мыльную оперу. А романов у Сюзанны было бессчетное число. Каждый длился год или два. Особенно мне запомнился один ее воздыхатель: он называл ее «женушкой» и щипал за щечку, а она в ответ, к моему ужасу, жеманно улыбалась. Еще был один еврей, существенно ее старше, этот играл на рояле и сходил по Сюзанне с ума. Она бросила его — на мой взгляд, совершенно напрасно, — когда я уже прикидывала, какую шляпку куплю на их свадьбу. За пианистом последовал угрюмый голландец, из которого было не вытянуть ни слова. Сюзанна уверяла, что он неподражаемый любовник — сплошные мускулы. Нам стукнуло по двадцать восемь, когда на одной конференции она познакомилась с коллегой, очаровательным доктором Николасом Колманом, моложе ее на два года. Бывая у нас, он мгновенно находил общий язык с нашими детьми.

Казалось, все решено. Если они поторопятся и быстро заведут детей, мы сможем все вместе ездить в отпуск, мечтала я. Сюзанна с Николасом действительно поженились и произвели на свет сына Фредди, моего крестника, ставшего моим детям почти братом. Когда Фредди исполнилось три года, а Сюзанна получила должность врача-консультанта, Николас Колман разбил ей левую скулу. Даже сегодня, если посмотреть под определенным углом, можно заметить в ее лице некоторую асимметрию. Когда она улыбается, его пересекает едва уловимая тень.

После эпизода со скулой прошло еще три года, прежде чем она рассталась с Николасом Колманом. Нам чуть ли не с детства внушают, что мы способны их переделать, однажды сказала она мне. Можем превратить чудовище в принца, если полюбим его по-настоящему. С другой стороны, ты понимаешь, говорила Сюзанна, что если уйдешь от него, тебе станет совсем хреново, поэтому все откладываешь и откладываешь. Пока он рядом, думаешь ты, все в твоих руках…

Кончилось тем, что в полицию звонили мы с Гаем. Это случилось после того, как Николас Колман полтора часа колотил в дверь нашего дома. Все трое детей сидели в это время наверху. Гая дома не было. Мы с Сюзанной притаились на кухне и успокаивали друг друга, повторяя: «Он скоро угомонится». Угомонился он, только когда вернулся Гай. Потом мой муж рассказал нам, что, когда он подходил к дому, Николас Колман обернулся к нему и с улыбкой протянул руку: «Все путем, приятель?»

Несколько лет после этого мы проводили отпуск вшестером: Сюзанна, Фредди и мы. Благодарение богу, Николас Колман после процесса и судебного запрета видеться с бывшей женой и сыном исчез со сцены. Фредди вырос красавцем. Он окончил юридический факультет в Бристоле, а сейчас посещал какие-то бухгалтерские курсы, изучал управление корпоративными финансами. И хотя свое разностороннее образование он получает в кредит,