— Ну надо же. Но, понимаете ли, я провел здесь три худших года в жизни, поэтому требуется несколько большее, чем ваша рекламная болтовня, чтобы я влился в хор восхищающихся.

Грот посмотрел на Себастиана с некоторым скепсисом.

— Вы наш бывший ученик?

— Да, к сожалению, моему отцу взбрело в голову организовать этот храм знаний.

Грот переварил информацию и, когда до него дошло то, что он услышал, снова сел. Расстегнул пиджак. Возмущенное выражение лица сменилось откровенным недоверием.

— Вы сын Туре Бергмана?

— Да.

— Вы с отцом не особенно похожи.

— Спасибо, это самое приятное из услышанного мною с тех пор, как я сюда приехал.

Себастиан встал и повел рукой, объединяя Ванью и Рагнара вместе.

— Вы тут можете продолжать вдвоем. Где я могу найти Беатрис Странд?

— У нее сейчас урок.

— Но она ведь, наверное, проводит его где-то в школе?

— Я предпочел бы, чтобы вы отложили разговор с ней до перемены.

— Ладно, я найду ее сам.

Себастиан вышел в коридор. Закрывая за собой дверь, он услышал, как Ванья просит за него прощения. Эти слова ему слышать уже доводилось. Не от нее, а от других коллег, обращенные к другим людям и при других обстоятельствах. Себастиан начинал все больше осваиваться в расследовании. Он быстрым шагом двинулся к лестнице. Раньше большинство классов располагались этажом ниже. Едва ли что-нибудь изменилось. Вообще почти все выглядело так, как сорок лет назад, немного изменился цвет стен, а в остальном Пальмлёвская гимназия была верна себе.

Ад ведь обычно не меняется.

Это, вероятно, заложено в самом определении ада.

Неизменная боль.

* * *

Материалы находились на двух внешних жестких дисках LaCie. Их час назад доставил курьер охранного предприятия. Билли быстро подсоединил первую стальную коробочку к своему компьютеру и принялся за дело. На диске значилось: пятница, 22 апреля 06:00–00:00, камеры 1:02-1:16. Билли ничего не понимал в этой нумерации, но, согласно приложенному регистру, камеры 1:14-1:15 покрывали улицу Густавсборгсгатан или ее части. Последнее из известных им мест пребывания Рогера в тот роковой вечер.

Билли отыскал среди разных папок камеру 1:14 и, дважды кликнув, запустил запись. Качество воспроизведения было лучше обычного, эту систему камер установили не более шести месяцев назад, и компания явно не поскупилась. Билли очень обрадовался — в большинстве случаев материал с камер наружного наблюдения оказывался столь нечетким, что мало помогал расследованию. Но тут совсем другое дело. «Самая крутая оптика фирмы „Цейсс“», — подумал Билли, прокручивая запись вперед до 21:00. Уже через полчаса он позвонил Торкелю.

* * *

На то, чтобы отыскать нужный класс, Себастиану потребовалось больше времени, чем он предполагал. Довольно долго он бродил по знакомым коридорам и стучался в разные двери, прежде чем наконец нашел класс, в котором находились 9 «Б» и Беатрис Странд. По пути Себастиан решил отключить эмоции. Школа — это всего лишь здание. Здание, в котором он, внутренне протестуя, провел три года. Когда пришло время идти в гимназию, отец заставил его поступить в Пальмлёвскую, и Себастиан с первого дня решил, что ему там не понравится, что он не впишется. Он нарушал все мыслимые правила и, будучи сыном основателя, бросал вызов всем учителям и авторитетам. Его поведение, вероятно, могло бы снискать ему славу среди остальных учеников, но Себастиан решил: ничего хорошего за годы, проведенные в школе, у него не будет, поэтому сплетничал и настраивал учеников друг против друга и против учителей. Это сделало его ненавистным для всех и создало отчужденность, к которой он и стремился. Ему почему-то казалось, что, отдаляясь от всех и вся, он наказывает отца, и нельзя не признать, что полная отчужденность создавала ему своего рода свободу. От него заранее ожидали, что он во всех случаях будет поступать как ему заблагорассудится. А это у него получалось прекрасно.

По протоптанной в подростковом возрасте дорожке Себастиан продолжал идти всю дальнейшую жизнь.

Му way or the highway[9]

Всю жизнь. Нет, не всю жизнь. С Лили он таким не был, отнюдь. Как это возможно, чтобы один человек, а позднее два оказали на его жизнь такое влияние? В корне изменили его?

Он не знал.

Знал только, что так было.

Было, а потом его этого лишили.

Себастиан постучал в светло-коричневую дверь и сразу вошел. На учительском месте сидела женщина лет сорока. Густые рыжие волосы завязаны на затылке в хвост. Ненакрашенное открытое лицо, полное веснушек. Темно-зеленая блузка с бахромой, идущей по довольно внушительному бюсту. Длинная коричневая юбка. Женщина вопросительно посмотрела на Себастиана, который, представившись, отпустил учеников с конца урока. Беатрис Странд не возражала.

Когда они остались в классе одни, Себастиан выдвинул стул и уселся за первую парту. Он попросил Беатрис рассказать о Рогере, ожидая, что сейчас последует всплеск эмоций, и не ошибся. При учениках Беатрис приходилось быть сильной, знающей ответы на все вопросы, являться им опорой в условиях, когда в их нормальную жизнь вторглось непостижимое. Теперь же она оказалась с глазу на глаз с человеком взрослым, занимавшимся расследованием и тем самым бравшим роль защитника стабильности и контроль за ситуацией на себя. Ей больше не нужно было оставаться сильной, и она дала волю чувствам. Себастиан терпеливо ждал.

— У меня просто в голове не укладывается, — бормотала она, всхлипывая. — В пятницу мы, как обычно, попрощались, а теперь он… больше никогда не придет. Мы до последнего надеялись, но когда его нашли…

Себастиан промолчал. Тут в дверь постучали, и в класс заглянула Ванья. Пока Себастиан представлял их друг другу, Беатрис сморкалась и вытирала слезы. Потом она приложила носовой платок к заплаканному лицу, извинилась, встала и вышла из класса. Ванья села на край одной из парт.

— Школа не следит за компьютерными операциями, и нигде нет камер. Директор говорит, что им важно взаимное уважение.

— Значит, мейл мог отправить кто угодно?

— Даже не обязательно кто-то из учеников. Можно просто зайти прямо с улицы.

— Но тут необходимо определенное знание школы.

— Разумеется, правда, это означает двести восемнадцать учеников, плюс родители, плюс приятели, плюс весь персонал.

— Он это знал.

— Кто?

— Тот, кто посылал мейл. Он знал, что проследить дальше невозможно. Однако он бывал здесь раньше. Он каким-то образом связан со школой. Из этого можно смело исходить.

— Вероятно. Если это, конечно, «он».