Глава 11

Марина, как обычно, молчит. Стоит в прихожей и ждет, когда муж ее поцелует и уйдет. Прокофьев улыбнулся, глядя на жену. Вспомнилась гражданка Мелентьева с ее чувственной дородностью, Марина могла бы взять у нее пару-другую уроков, как стать знойной красавицей.

– Ну все, пока!

Он собирался чмокнуть в щеку жену, но Марина сама вдруг порывисто подалась к нему, крепко обняла.

– Не уходи!

– Ну ты чего?

Марина, будто осознав свою ошибку, отстранилась от него и, хлюпнув носом, прижала пальцы к своим глазам, пытаясь остановить слезы.

– Что на тебя нашло? – ласково спросил Прокофьев.

– Береги себя, пожалуйста! – Марина с тревогой смотрела на мужа.

– Я каждый день этим занимаюсь, с шестнадцати до семнадцати ноль-ноль, – отшутился он.

– Я серьезно!

– А сегодня буду беречь себя с утра до вечера. Обещаю.

Он уже подъезжал к управлению, когда позвонила Вика. Он недовольно цокнул языком, отвечая на вызов. А услышав ее голос, упрекнул себя за лицемерие. На самом деле он рад был этому звонку и ждал его, пусть и втайне от себя.

– Я тебе не помешала? – спросила она.

– Нисколько.

– И все равно я не вовремя, – вздохнула Вика.

– Ты всегда вовремя, это у меня проблемы. И опять с Карамболем.

– Да, я знаю, тебе угрожает опасность.

– Что ты знаешь?

– Что там с Карамболем, не знаю, но сегодня ночью мне приснился плохой сон. Пожалуйста, будь осторожен. Мне будет плохо, если с тобой что-то случится. Ну все, целую, жду!

Прокофьев хмыкнул, опуская телефон в карман. Сговорились они, что ли, все?

Взгляд у Свища, будто черная дыра – дашь слабину, втянет в себя и вывернет наизнанку. Крутой он мужик, и телом крепкий, и духом сильный, а еще за ним очень мощная организация, над которой Карамболь фактически потерял контроль. Не хотел он напрямую держать под собой сбыт наркоты, поручил это дело Свищу, а тот тихой сапой подмял под себя все дело. И больше не нуждался в покровительстве Карамболя. Хотя все еще подчинялся ему и даже отстегивал в общую кассу.

– Если ты думаешь, что это я на тебя заказ сделал, то зря, – сказал Свищ, улыбаясь одними губами. – А ты думаешь.

– Я на всех думаю, – недовольно глянул на него Карамболь.

Раньше Свищ не позволял себе обращаться к нему на «ты».

– Это правильно, но я не при делах.

– Будем считать, что я тебе поверил.

Прав был Прокофьев, молодые волки только и ждут момента, чтобы вцепиться в горло старому вожаку. Карамболь дал слабину и тут же получил удар в спину.

– Я очень хочу, чтобы ты мне поверил, Юрий Сергеевич, – краешком губ улыбнулся Свищ. – Тогда и я поверю тебе.

– Ты?! Мне?!

– Говорят, у тебя деньги нашли, из-за которых ты Пентиума крысой объявил.

– Говорят! – От волнения у Карамболя разболелась грудь, трудно стало дышать, воздух плохо поступал в легкие, закружилась голова.

Но Свищ не мент, и разговор с ним – не допрос, от которого уходят, ссылаясь на проблемы со здоровьем.

– И где Пентиум, что с ним?

Казалось, Свищ смотрел прямо в душу, Карамболь должен был испепелить его ответным взглядом, но где же взять для этого силы? И здоровье.

– Пентиум зашел с козырей, – сказал он, с трудом выговаривая слова. – Подбросил мне деньги, увел Аэлиту.

– И я должен тебе верить?

– Я же тебе поверил! – Никогда еще Карамболь не чувствовал себя таким беспомощным, как сейчас.

– Но я реально тебя не заказывал.

– А меня Пентиум реально подставляет.

– Ну что ж, я тебе поверю. Должен поверить, – коварно усмехнулся Свищ. – Мы же расходимся с миром, да, Юрий Сергеевич?

– Я не знаю, куда ты расходишься, – скривился Карамболь.

Конечно же, он понял, о чем речь. Свищ рвал с ним все отношения, и повод у него для этого имелся, как он считал, уважительный. Сослался на Пентиума и ударил ниже пояса. Причем не медлил, ударил на следующий же день, как менты нашли подброшенные ему миллионы.

– Мы расходимся, – отрезал Свищ. – У тебя своя игра, у меня – своя. И никто никому ничего не должен.

Уходить он собирался не прощаясь, повернулся к выходу, верный пес Пашня открыл ему дверь.

– Ты об этом пожалеешь! – бросил вслед Карамболь.

И вздрогнул, когда Свищ резко развернулся к нему и будто выстрелил взглядом. Он ничего не сказал, но ясно дал понять, в какое место Карамболь должен засунуть свой язык, чтобы его не добили прямо сейчас и прямо здесь. А ведь Свищ крут на расправу, и это известно всем. Карамболю стало по-настоящему страшно. Захотелось вдруг на необитаемый остров, в райский шалаш с прекрасной Евой. Но Аэлита исчезла, возможно, она тоже предала его.

Борьбой с наркотрафиком Прокофьев не занимался, но, кто такой Свищ, прекрасно знал; брал его как-то по подозрению в убийстве. Его участие в преступлении не подтвердилось, но прижали бандита тогда здорово. Может, потому сейчас этот урод усиленно делал вид, что не узнает и не замечает подполковника Прокофьева. Но пер Свищ напролом – в окружении трех мордоворотов.

Но и Егор не один, на встречу с Карамболем он взял с собой Ярыгина и Бордова, а с ними лучше не шутить. Но Свищ, казалось, никого не замечал. Лысый, мордастый, мощный, кривоногий, взгляд стеклянный, помутненный, движения стремительные. А его «быки» уже наготове, если вдруг что, сразу же схватятся за оружие. А лобовое столкновение уже неизбежно, Прокофьев на полном серьезе готовился к удару. Ну не мог он уступить дорогу отмороженному бандиту.