– Игнат, довези Виктора Васильевича до его бывшего дома, а я вернусь пешком в гостиницу.

– Далеконько будет, Геннадий Петрович до гостиницы, – отозвался молчаливый Игнат.

– На автобусе доеду.

Лялькин вышел из машины и, не оборачиваясь, сутулясь, отправился к шоссейке, по обочине.

– Что с ним? – недоуменно спросил Кузьмин у шофера, но тот пожал плечами и включил передачу. Джип тронулся к обгорелым домам.

Пепелище отчего дома, отшибло всяческую охоту у Кузьмина «походить по местам детства». Ничего не оставило время от прошлого: даже тополя выросли новые, а один, старый, гудел на ветру высохшим до нутра, огромным дуплом. Только дом, в котором жил когда-то Ефимка, стоял не тронутым пламенем, с обрушившимися крышей и потолком, осевший по самые окна в землю.

Виктор Васильевич вышел из машины, огляделся и непонятно почему направился к дому Ефимки. Как рассказывал позже Игнат, давая показания в райотделе милиции, Кузьмин постоял около двери, которая была полуоткрыта и шагнул в дом. Через минуту-другую все строение рухнуло и погребло под собой Виктора Васильевича.

– Я попытался вытащить его, – говорил Игнат следователю, – но все строение обрушилось в сторону двери, и я не мог ничего сделать. Бревна-то толстые. Я пробовал тросом, но джип буксовал, да и боялся я: вдруг он жив там, а я еще больше обрушу эту гниль на него.

Прибывшие через несколько часов спасатели разобрали завал и достали тело Кузьмина, но самое главное, по свидетельству тех, кто разбирал это строение, они видели в глубине одной из комнат черную, как уголь, фигуру человека, сидящего в странной позе, «как йог».

Следователь на месте трагедии не обнаружил никакой «почерневшей фигуры человека в позе йога», а нашел несколько пожелтевших от времени скелет человека, что давало основание предполагать, что лет пятнадцать тому назад, в этой комнате, действительно, скончался кто-то. Устанавливать личность не стали по причине времени и отсутствия заявления об исчезновении человека.

Лялькин на следующий день, после дачи необходимых пояснений в РОВД, выехал из города. В Томск, по соответствующему адресу, ушла телеграмма о несчастье, случившемся с Кузьминым Виктором Васильевичем.

Тело Кузьмина до приезда родственников поместили в морг.

В заключение этой истории остается сказать, что двое спасателей, разбиравших завал, скоропостижно скончались, и подзабытый слух о том, что это место «проклято», с новой силой стал циркулировать в городе.

* * *

Вечером этого же дня, Геннадий Петрович подъезжал к Прокопьевску. Наутро проводив Огаркову на самолет в аэропорт Новокузнецка, Лялькин развил бурную деятельность для приобретения недвижимости: купил себе дачу в Сафонова, машину и трехкомнатную квартиру. За хлопотами он пытался скрыть потрясение от экспедиции в Новоалтайку и забыть о существовании Адамова. Тогда, в Новоалтайке, он почувствовал, что «зеркальное поле» после смерти Ефимки продолжало действовать. Он остро чувствовал опасность, смертельную угрозу.

Он казнил себя, что забыл слова гуру: «Помните, что, вызывая себе «помощника» из потустороннего мира, вы подвергаете себя очень большой опасности. Вызванный дух встает лицом к лицу перед вызвавшим его и спросит: «Кто ты, что меня вызываешь?»

Подчинить своей воле сильного духа непросто. Часто он сам подчиняет себе вызвавшего его. Он такая же свободная личность, как и человек, и так же жаждет власти. Тут нужна постепенность, опытность. Но больше всего опасайтесь избранных Самим. Их называют, «люди-зеркала». Это новое «оружие», самое страшное, самое изощренное в мире, – оружие «умножения».

Теперь Лялькин понимал то, что понял под конец жизни Ефим, что предстоит понять Адамову. Он понял не расшифрованное гуру слово – «умножение» – и восхитился, и возревновал к Адамову и к погибшему давным-давно Ефиму Лоскутову, бывшему монаху, в одночасье оказавшемуся избранным Самим.

* * *

Тут я добавлю от себя к этому умозаключению Лялькина. Действительно Сатана избирает из среды людей себе слуг, но только тех, кого избрать попустил Творец всего сущего. Волей своей, гордыней, что он может всё – человек отрекается от Бога и тогда…

Тогда неважно как – от доброты сердца, или от злосердия поступает человек, плод его есть плод дьявола.

Иуда принял причастие из рук самого Христа и с этим причастием в него вошел Сатана, так куда проще войти ему в нас, через наши «добрые дела».

* * *

В опустевшей квартире Зинаиды Яковлевны было время все хорошенько обдумать, взвесить и понять, что у него «свой путь», свои методы служения Господину своему, что с этого пути уже не свернуть. Как в рассказе Кузьмина о деревенской бабке Кулдыгиной. Лялькин, пользуясь протекцией власти, облазил все архивы в области, несколько дней просидел в архиве областного ФСБ-НКВД.

Те немногие специалисты – землеустроители, которые владели хоть какой-то информацией, да и старые жители села Осиновое Плесо говорили ему, что болота за эти восемьдесят лет изменились до неузнаваемости. По этим местам не единожды прокатывались пожары, и старожилы очень сомневались, что островок, на который сами же и указывали, подлинно тот самый, где жил легендарный Петр Томский.

Только в средине августа, Геннадий Петрович предпринял экспедицию в район Осинового Плеса.

Он нанял себе, в проводники местного жителя Осинового Плесо некого Лешку Глумова, промышлявшего в летнее время «дарами леса»: как-то по весне колбой, а в конце лета – ягодой и грибами. Места он знал отлично, но характер имел невыносимый: постоянно ныл и очень не любил земляных работ.

После недельного поиска с этим проводником, Глумовым, Лялькин почти потерял надежду найти могилу преподобного. Часто Лялькин замирал на месте, как собака, учуявшая дичь, и прислушивался к себе в надежде найти подсказку.

Он, под усмешливый взгляд Глумова, вставал на какой-нибудь пенек и медленно водил вокруг себя открытой наружу ладонью. Лялькин был уверен в том, что почувствует энергетику этих останков. Иногда ему казалось, что «потянуло теплом», и он, как лунатик, прикрыв глаза, шел в намеченном направлении, стараясь не упустить источник тепла. Но все было напрасно, хотя в двадцати местах, указанных им, делались раскопы.

Утром на восьмой день поиска Геннадий Петрович и Глумов решили обследовать последний, соседний, островок в самом центре болотной топи…

– Раньше, – пояснял Лялькин, – в двадцатые годы, как мне сказали, заболоченность в этих местах была меньше. Так что вполне вероятно, что тот островок соединялся с этим.

Глумов ничего не ответил: его «достали» комары и мошка. Он уже пожалел, что впустую потратил эти дни, поддавшись на уговоры Лялькина. Сумма в тысячу рублей, заплаченная в виде аванса, уже не представлялась ему значительной. И когда Лялькин намекал, что он получит еще две тысячи, если найдут могилу, Глумов морщился и говорил:

– Я поболе на грибах да на ягоде заработал бы.