— Оля, — услышала она голос отца, — сколько копаться можно? Я всё равно не уйду, пока ты не поешь. Давай быстро собирайся, довезу до универа, нам с тобой сегодня по пути.

Оля умылась холодной водой, но глаза всё равно оставались красными. Тогда она, недолго думая, закапала в них нафазолин, а потом накрасила ресницы. Тушь водостойкая, от слёз не потечёт.

На столе её уже ждал кофе, а на тарелочке красовались бутерброды с красной икрой.

— Оля, — спросила мама, накрыв своей рукой руку дочери, — можно я несколько баночек икры отложу до приезда Кости?

— Конечно можно, что ты спрашиваешь-то, делай как знаешь, — ответила Оля.

— Что с настроением, дочь? — спросил отец, с осуждением глянув на жену.

— Нет, ничего. Всё нормально.

— Миша когда приезжает? — невзначай спросил он.

— Вчера должен был. — Голос предательски дрогнул.

— Понятно. — Сергей Владимирович прекратил расспросы. — На выходных сходим купим тебе смартфон. Номер будешь восстанавливать или хочешь новый?

— Серёжа, думаю, что Миша купит Оленьке айфон гораздо раньше выходных, — произнесла мать.

— Марина! — Отец стукнул ладонью по столу. — Ну что ж ты сухая такая! Или все мысли только о Косте? Ты не видишь, что происходит, ты не понимаешь? Ты свои слёзы забыла, которые в молодости лила?

Оля, чтобы и её не втянули в неприятный и болезненный разговор, старательно жевала бутерброды. А когда тарелка оказалась пустой, схватила банан.

— Ты нам ничего рассказать не хочешь? — спросила её мать.

— Нет, у меня всё нормально. Поехали, папа. — Оля встала из-за стола, вернулась в комнату за сумкой с учебниками и тетрадями, затем вышла в коридор, обулась и накинула курточку, после чего они с отцом спустились вниз. У машины отец остановился, приобнял Олю за плечи и с сожалением в голосе произнёс:

— Мама не была такой до болезни. Она сильно изменилась. Прости её, дочь.

— Я её другой и не знала. Папа, я очень рада, что она с нами, пусть немного отстранённая, зато живая.

По дороге решилась спросить.

— Папа, а у тебя любовница есть?

— Нет, Котёнок. Почему спрашиваешь?

— Ну, с мамой, мне кажется, у тебя давно ничего нет в интимном плане.

— Да, ты права. Но, видишь ли, женщина может говорить, что встречается с мужчиной для здоровья, просто так, и не строит на него никаких планов. Но это неправда. Если она любит, то мечтает с ним быть всегда. Получается, что, соглашаясь на такие отношения, она приносит себя в жертву. Так нельзя поступать с женщинами. А я всегда знал, что не оставлю Марину и вас тоже. Зачем обманывать чьи-то ожидания. Да и свою вину в маминой болезни отрицать я не могу.

— Самая большая вина всё-таки моя. Костя не простил, вот и уехал.

— Не говори глупостей, Костя сбежал от матери и её патологической гиперопеки. Она же шагу ему не давала сделать. Он хороший парень. А то, что тебя обижал, так он был ребёнком неразумным. Ты мне лучше скажи, что у тебя с Мишей? Поссорились?

— Я вспылила, придумала всякое, пока ждала. Прессы начиталась.

— Понял, а смартфон оказался жертвой пыла? — Сергей Владимирович расхохотался. — Так номер отставляешь или меняем?

— До выходных время есть — решу.

Подъехав к университету, отец поцеловал дочь и отправил на занятия, а сам отправился на кафедру топографической анатомии.

Оля вошла в зал, где должно проходить занятие, заняла своё место, надела халат и спрятала волосы под колпак. Достала атлас и тетрадь, положила на стол и включилась в учебный процесс. Всё равно до вечера ничего она от Миши не услышит. Слёзы опять стали комком в горле, но девчонки из группы отвлекли от грустных мыслей. Плакать и расстраиваться на занятиях никак нельзя. Осталось пару месяцев до конца года, а она одна из лучших студенток на курсе — надо держать марку, не опозорить папу и Диму. Не до личного ей сейчас. И вообще, ещё не вечер. Утро только. Значит, Миша на работе. А работа для Миши всегда на первом месте — это Оля уже поняла. Значит, ждать, что он сорвётся и приедет к ней сейчас — глупо.

Занятие проходило в штатном режиме. В зале шесть групп, каждая за своим столом со своим педагогом. На столе макроматериал по теме. С самого утра был опрос, потом пришлось перейти в лекционный зал, и следующие полтора часа слушать заведующего кафедрой, и снова занятие с преподавателем и объяснение нового раздела. Ассистент только начала говорить, как в зал вошёл Михаил, громко кашлянул для привлечения внимания и спросил Олю. Одна из ассистенток попросила его покинуть помещение и не мешать, а Оля замерла и не знала, что делать, хотелось вскочить и броситься ему на шею. Но во время пары, на глазах у студентов и сотрудников кафедры, она позволить себе это никак не могла.

— Можно выйти, — попросила она. — Это ко мне пришли.

— Иди, Громова, только недолго.

Пока шла до выхода из зала, думала, как построить разговор, ведь не показывать же радость, в самом-то деле. У самой двери улыбнулась и уже с очень серьёзным лицом приблизилась к Михаилу.

— Миша, зачем ты тут? У меня пара, — с дрожью в голосе произнесла она, выдавая своё волнение.

— Нам надо поговорить, неужели непонятно? — отвечал он несколько жёстко. А Оля всё смотрела на его лицо, отмечая неизвестно откуда за неделю появившиеся морщинки около глаз и уставший и настороженный, даже немного обиженный взглядом. Радость от Мишиного появления исчезла, её место занял страх. Только времени на объяснения у неё в данный момент не было. Если не вернётся на занятие — получит неуд и отработку.

— Я не могу сейчас. Сложная тема. Ты считаешь, что нам ещё есть о чём говорить?

— О нас с тобой. Ты встретила другого?

— Я?! Это ты там с какой-то! — Её удивлению и возмущению не было границ.

— Тогда иди на занятие, я тебя здесь подожду.

Оля забыла, как дышать в тот момент. Михаил обвинял её. То есть своей вины он не чувствовал. А значит, она ошиблась и зря написала то послание и разбила телефон? Или не зря? Но рассуждать было некогда, она села на своё место и постаралась не думать о Михаиле хотя бы ближайшие полтора часа.

Правда, не думать не получилось. Людка вдруг резко захотела в туалет. У Оли сердце упало, когда «подруга» с ехидной улыбкой, адресованной ей, встала из-за стола. Хоть следом за ней беги.

— Громова, о чём мечтаем?! — услышала она оклик преподавателя.

Оля всеми силами пыталась слушать и вникать, только мысли были там, за дверью, с Мишей и «подругой». Но Людка вернулась быстро и очень злая, значит, и разговор с Михаилом у неё вышел не тот, что она ожидала.

После анатомии должна была быть лекция по философии, только Оля решила её прогулять. Миша важнее всех философий на свете! Но она не растает перед ним сразу. Женщина же она, в конце концов.