– Взаимно сэр, – я встал со своего места, – меня выпустят?

Сэр Тимоти пожал плечами.

– Можете идти. Элис вас проводит. И даже вызовет такси.

– Премного благодарен.

Я повернулся, собираясь уходить.

– Господин Волков…

…

– Ваш выигрыш. – Сэр Тимоти показал на горку банкнот и монет.

– Оставьте себе…

Оставшись один, сэр Тимоти сделал несколько записей в электронном блокноте, после чего вынул карту памяти и положил в карман – он никогда не оставлял ее в устройстве, как и любой профессиональный разведчик. Затем достал из ящика стола старомодный, проводной аппарат с голограммой Службы правительственной связи, обозначающей, что в аппарате есть криптопрошивка, набрал номер, который помнил наизусть. Телефон был установлен совсем недалеко отсюда, в Лондон-Хаусе на Солун-Сквере. Там, на верхнем этаже, в мансардном помещении, находился кабинет, в котором сидел барон Чарстон, директор специальных операций Великобритании.

– Алло…

– Первая часть исполнена, – не конкретизируя, сказал сэр Тимоти, – запускайте «Ромашку».

– Понял…

Положив трубку, бригадир[54]барон Чарстон посмотрел на сидящего перед ним человека. Это был Герт Роу, уже переодетый в гражданское. Обычный бандитский прикид – ботинки-докеры, прочные джинсы, куртка-худи с верхом.

– Начинаем.

– Да, сэр…

Роу встал, бригадир жестом заставил его снова сесть.

– Сколько человек ты подобрал?

– Шестнадцать, как вы приказали, сэр.

– Они ранее работали под прикрытием?

– Мы разбились на пары. В каждой паре хотя бы один работал под прикрытием. Нет проблем, сэр.

Барон тяжело посмотрел на своего человека.

– Проблемы есть всегда. Дерьмецы из Темз-Хауса мутят воду, им плевать на исполнителей, для них мы – расходный материал. А этот русский ублюдок… тот еще фрукт, и никто не знает, куда он направится. Европа сейчас все равно что мусорная свалка. Ближний Восток – настоящий ад. Африка – пропасть. Россия… сам понимаешь. Поэтому – держитесь вместе. И думай, что ты пишешь в своих рапортах.

– Да, сэр.

– Иди.

Нельзя сказать, что я не воспринял сказанное всерьез. Очень даже воспринял.

Просто плясать под дудку британской разведки я не собирался.

Остановив такси, я вышел рядом с вокзалом Ватерлоо. Но пошел не на вокзал, а от него. Зашел в первое попавшееся интернет-кафе, купил полчаса времени и за эти полчаса проверил отчеты по происходящему в Средней Азии и отдал распоряжения. Пока все шло нормально – это и есть признак нормального офицера и организатора – если без тебя дела не идут, значит, организатор ты хреновый. В сообщениях я оставлял условную пометку, означающую высокий уровень опасности. Это означало – не доверяй никому.

Потратив полчаса, я вышел и в автоматическом киоске купил одноразовый телефон, бернер. С него я позвонил Харитону. Тот трубку взял не сразу, играла какая-то музыка…

– Привет, Шатун.

– О… Володя. Жив?

– Жив. С Лондона тебе звоню.

– Ну и как там Лондон. Стоит?

– Стоит, чего ему сделается. Стоит. Я тебя об услуге попросить хочу.

– Какой?

– Помощь нужна.

– По твоему делу?

– Ага.

– Ну, прилетишь – перетолкуем.

– У тебя?

– Ага. Прилетишь – перезвони.

– Ага, добро. Будь.

– Будь…

Раздались гудки.

То, что он назвал меня Володей, – это плохо. Очень плохо. Это значит, что я остался один.

Плохо…

Положив телефон на крышку мусорного контейнера, я отправился дальше…

Помотавшись по метро, я, в конце концов, вернулся к тому же вокзалу Ватерлоо и сел в один из поездов. Какой именно, не скажу, скажу только, что до места он шел полтора часа. Вышел на типично британской провинциальной железнодорожной платформе, сильно похожей на наши старые автобусные остановки, только подлиннее. Если сравнить британскую платформу и нашу, в Подмосковье, – сравнение будет не в пользу старой доброй…

У платформы был небольшой, провинциальный городок, с островерхими крышами, лениво текущей в обрамлении мшистых гранитных плит рекой и лавкой молочника. Здесь меня никто не знал и никто не ждал.

Ключ был под валуном.

Еще в самом начале, как только позволили деньги, я приобрел здесь недвижимость. Благо в вымирающей британской глубинке стоит она очень дешево. Это был дом, который, как здесь это обычно делают, был переоборудован из старой конюшни. Два этажа, гараж в самом доме, отделенный от жилой зоны лишь тонкой перегородкой. Для русского архитектура вообще необычная, но мне нравится…

Отомкнув старый, еще амбарный, замок – я зашел внутрь, огляделся. Все на своих местах, все как должно быть. И толстый слой нетронутой пыли – лучшее тому доказательство.

В гараже – черный «Рейнджровер» старой модели, шестнадцать лет ему – но крайние шесть лет он стоял на одном месте, а перед этим прошел полный осмотр и ремонт с заменой всего подозрительного. Рядом – черный электробайк «Зеро» армейского образца. Это мои транспортные средства.

Поднялся наверх по ступенькам, перешагнув ту, под которой ловушка. Обезвредил еще одну, начал снимать доски с утепления крыши…

Через час я сидел в пыльном кресле, чистил израильский «Грейф»[55]и думал.

Крепко думал…

То, что я не сказал, и то, что, скорее всего, не знала британская разведка, – так это имя русского контрагента Крайса. Степко. Теперь, после гибели Степко-старшего, получается, что какое-то значение в этом играет Марина Степко.

Да-да. Та самая. А иначе – зачем ей там тусоваться, на этом корабле-государстве.

А Степко-старший, похоже, в этом деле был завязан по уши. Этакий междусобойчик на троих. Русские предоставляют уникальные технологии и разработки. Арабы – конкретно Фарук Алди и те, кто стоял за ним, – финансирование, нефтедоллары. США – «Крайс-групп» – коммерциализация и вывод на рынки.

Потом все рухнуло, потому что сначала обвалились США, а потом началась ядерная война на Ближнем Востоке. Но «Крайс-групп» выжила. И не просто выжила, а заняла господствующие позиции в экономике нового мира.