Вопрос в том, что делать дальше.

Поговорить еще раз с Крайсом? Или не стоит?

Главный вопрос, на данный момент для меня единственный: кто подослал киллера. И ради чего…

Не было ни одной разумной причины убивать Настю. Ни одной!

А если нет разумных причин – ищи неразумные. Очень часто умные люди проигрывают, потому что думают, что другие такие же умные. На деле – глупости человеческой нет ни конца, ни края…

Да, надо говорить с Крайсом. Выяснить все – и до конца. В конце концов, он не заинтересован в этом, как я.

Отложив в сторону «Грейф», я посмотрел на все остальное. Все остальное – паспорт, на имя Томаша Коволски, гражданина Польши с видом на жительство в ЕС, документы, кредитные карты – все на месте. Заехать надо кое-куда…

– Пора ехать…

Это я сказал вслух. И зачем-то перекрестился.

В Швейцарскую Конфедерацию, где жил Крайс, было не так-то просто проникнуть…

Крайний раз, когда я был в Швейцарии, я был там по приглашению Александра Крайса, человека, уважаемого настолько, насколько велики были его титулы собственности и размер вкладов в швейцарских банках. И то и другое было весьма велико, так что и уважения требовало соответствующего. Когда я рассказывал про Швейцарию прошлый раз, я забыл сказать о ее весьма своеобразной налоговой системе. Федеральных налогов нет вообще, если они и были когда-то, то это было давно и неправда. Сто процентов собираемых налогов достается совету Кантона, состоящему из наиболее уважаемых его жителей. Для тех, кто не въехал – тех жителей, у кого денег больше, выборов депутатов и мерзких представлений в парламенте, – в Швейцарии днем с огнем не найдешь. Совет кантона выбирает федерального уполномоченного и вместе с ним делегирует на общие нужды Конфедерации некую сумму денег. Соответственно, чем больше денег у того или иного федерального уполномоченного – тем больше у кантона прав и влияния на федеральном уровне. Соответственно, этот кантон имеет больше шансов продвигать решения, которые выгодны ему, – например, что дорога, которую строят «на общак», пройдет через территорию именно этого кантона, а не другого. Но большую часть вопросов решает сам кантон, самостоятельно. Для чего я вам это рассказываю? Для того чтобы вы понимали гениальную систему власти, созданную швейцарцами, – демократию, которая жестче любой диктатуры. Каждый кантон делает все, чтобы привлечь в него людей, которые будут платить налоги, и не допустить, чтобы те, кто здесь уже живет, переехали в другой кантон, потому что там условия лучше. Внешне это выглядит как демократия, но на самом деле это жесточайшая диктатура – просто диктатор тут не индивидуальный, а коллективный. Если решили, что на территории кантона не должно быть мусульман, то их и не будет. И лучше уехать по-хорошему, не дожидаясь неприятностей, – все вооружены и применить оружие могут запросто. А полиция – тоже кантональная и против своих не пойдет. Если решили, что такому-то тут не место, – вышибут и его, кто бы ты ни был. Защитить тебя может только одно – если ты платишь большие сборы в бюджет кантона. Штрафы за любое нарушение – жесточайшие, есть штраф за покраску дома в ненадлежащий цвет, за прослушивание музыки в ночное время, про мусор я не говорю. Все идет в бюджет кантона. И если кантон решил, что жители кантона должны жить спокойно, что тут не должно быть ни туристов, ни вообще чужаков – их и не будет. А Гштаад – был теперь именно таким местом. Только свои.

Решать эту проблему я начал, перебравшись в Специю. С этим не было никаких проблем, если использовать морской вид транспорта, – я просто перебрался на Корсику, арендовал там быстроходный катер – и через пару часов был уже в Ла Специи. Именно там я намеревался найти капитана Дарио Валлардо, без помощи которого мне было не обойтись.

Ла Специя – это небольшой порт и город, который бессмысленно описывать словами, его надо увидеть, побывать здесь. Это место, где горы подходят прямо к воде и никто не стал бы строиться здесь, кроме итальянцев. А итальянцы не просто построились – они создали уникальный город в горах. Говорю вам – побывайте в Ла Специи, описывать ее бесполезно. Эта изумрудная вода бухты Ла Специи, в которой припаркованы лодки и катера. Это подходящие прямо к воде дома. Это дома, растущие прямо из скал, – строя город, итальянцы не боролись с природой, а дополняли ее – каждый дом тут построен на неровной поверхности, и каждый уникален. Это утесы, застроенные домами, в которых крыша одного может служить двориком для другого. Это улицы, представляющие из себя мощенные камнем горные тропы. Наконец, это безумие красок. В отличие от чинного горного Гштаада итальянцы и не думали устанавливать какой-то один цвет для своих домов: дома были раскрашены в десятки цветов и оттенков. Казалось, что их раскрасила радуга, которая живет чуть дальше, в горах…

Нос моторного катера коснулся пристани, небритый итальянец в черных очках, играющий под мафиози, перескочил на помост и ловко накинул канат на кнехт. Конечно же, он не был мафиози – легкий пулемет рядом с постом управления – это от грабителей и пиратов. Мафиози пулемет не нужен, их защищает уважение. И страх.

– Сколько?

– Восемьдесят миллионов лир, сеньор, как договаривались…

Итальянцы – так и не могут провести деноминацию своей валюты – она обесцененная еще с войны. Когда развалился ЕС и пошел ко дну евро, единая европейская валюта, итальянцы, вводя лиру, имели возможность приравнять ее к евро. Но они приравняли евро к одному миллиону лир. Несерьезные люди, каждый – миллионер, а в рубашке рваной ходит.

– Франками возьмете?

– Французскими?

– Нет, швейцарскими.

– Конечно, сеньор.

В глазах перевозчика промелькнуло опасливое уважение. Швейцарскими франками расплачиваются непростые люди.

– Ста будет достаточно?

– Премного благодарен, сеньор.

Доставая бумажник, я ненавязчиво продемонстрировал и пистолет. Это так, чтобы лишнее не думалось. Например, чтобы не возникало желания позвонить дружкам на берег и сообщить о жирном лохе.

– Премного благодарен, сеньор.

– Ничего. Не за что…

Сходни поскрипывали под ногами… им, наверное, лет сто, не меньше. Пахло рыбой… но не гнилой, а свежей, морской. У сходен терлись боками старые, облезлые лодки, хозяева которых не ходят больше в море, а сидят в тенечке и цедят кружку кофе или rose, розовое вино, целыми часами. Италия…

Я был чужим, но одновременно – возможным источником денег. И потому смотрели на меня одновременно и с опаской, и оценивающе. Я же медленно поднимался вверх по улице, которая была круче любой лестницы и на которой встарь с трудом расходились два груженых осла.

Наконец одна тетка решилась.

– Эй, сеньор…

…

– Не желаете ли комнату? Совсем недорого, десять миллионов в день. А мой сын покажет, где ловится рыба…