Я фыркнул, услышав, как называют себя питерские мародёры. И впрямь – культурная столица, помнят героя «Пикника на обочине» братьев Стругацких. Спросил:

– Почему не «сталкеров»?

– Сталкеры – это клиенты есть такие, собирают книжки из серии про аномальную зону, – недовольно пояснил Мшанин. – Мы себя зовём шухартами. Так вот, я про восставших говорю, а заказчик усмехается, говорит, ты, мол, не восставших бойся, а кваzи, они тоже кусаются, только быстрее и умнее восставших.

– Идёт утечка информации, – сказал я. – Ничего твоя информация не стоит, шухарт хренов.

– Когда кваzи первый раз напал на человека? – спросил Мшанин. – Я имею в виду – попытался сожрать?

Мы с Бедренцом переглянулись.

– Это государственная тайна, – сказал Михаил.

– Тоже мне, тайна, – презрительно сказал Мшанин. – Среди наших говорят, что две недели назад. Дед-кваzи внучка загрыз, а потом самоубился… Мне про кусающихся кваzи сказали три недели назад, день в день.

– Договорились, – быстро сказал Бедренец. – Рассказывай про своего заказчика.

Мшанин торжествующе улыбнулся.

– Вот это другой разговор. На самом деле – заказчицу, а не заказчика. Интеллигентная женщина, вроде как сама из писательской семьи…

В голове у меня будто щёлкнуло что-то.

– Она навела тебя на эти дачи? – крикнул я. – Именно на эти? Прямо сегодня утром, спешно, езжай и привези «Владычицу надводную»?

Мшанин кивнул, секунду смотрел на меня с недоумением. Потом в его глазах появилось понимание. Он схватил сына и быстро толкнул себе за спину, чем заработал в моих глазах несколько плюсиков к карме.

– Это ловушка. Михаил, звони водиле, пусть гонит сюда, к даче! – я переломил ружьё, глянул на патроны.

– Картечь! – коротко сообщил Мшанин. – Петя, дай дяде полицаю патроны!

Патроны у пацана были в карманах. Просто потрясающая безалаберность. Он выгреб десять и протянул мне. Я глянул. Радовало то, что это был надёжный итальянский «Клевер».

У меня выбора не было, и я тоже распихал патроны в карманы. Глянул на Бедренца – в одной руке у него был пистолет, в другой – телефон. Судя по всему, водитель трубку не брал.

Я открыл дверь в сени, прислушался.

И совсем не удивился, услышав с улицы, совсем рядом, мелодию из какого-то старого кинофильма.

– Михаил, твой Игорь – больше не твой Игорь, – сказал я и запнулся от внезапной догадки. – Что будет с кваzи от пары стволов картечи в грудь, в упор?

Михаил поморщился.

– Очень неприятно, но если не в голову, то не смертельно. Отлежимся и регенерируем. Но я и так смогу его остановить!

– Даже если сердце будет задето?

– Регенерирует. У нас, собственно говоря, сердце не единственный орган по перекачиванию крови.

Взгляд у Бедренца вдруг затуманился, будто он о чём-то глубоко задумался.

– Спасибо, Миша, ты снял груз с моего примитивного сердца, – сказал я.

Поднял ружьё и выстрелил в грудь Бедренцу.

Громыхнуло так, что заложило уши, а под потолком зазвенела простенькая люстра из пыльного синего стекла. Кисло и едко запахло порохом.

– Твою мать! – завопил Мшанин, шарахаясь от меня и едва не сбивая сына.

Бедренец упал как подкошенный. Грудь у него была разворочена, тягучая кваzи-кровь выплёскивалась и пыталась втянуться обратно. Бедренец тускнеющими глазами смотрел на меня.

– С ним-то и я справлюсь, – пояснил я, забирая из его руки пистолет. – А с вами двумя – нет. Держи!

Я протянул пистолет Мшанину. Библиотекарь миг поколебался и схватил оружие.

– Стреляйте во всё, что движется, – сказал я, перезаряжая ружьё и протягивая его Мшанину-младшему. – Кроме меня. Это ваш единственный шанс выжить.

Сам я достал мачете и вышел в сени, до последнего ощущая две пары напряжённых взглядов и три ствола, смотрящие мне в спину.

Они не выстрелили. Хватило всё-таки ума.

Наружную дверь я распахнул пинком, сразу же сместился вбок. Очень не хотелось получить пулю от Игоря и наглядно продемонстрировать разницу между огнестрельным ранением у человека и у кваzи.

Но Игорь, стоящий в паре метров от меня, не стрелял. Пистолета у него я вообще не видел, он был будто какой-то пришибленный. Держал в руках звонящий телефон и недоумённо на него смотрел.

Я ещё в пабе «Пена дней» заметил, что реакция у попавших под управление кваzи заторможена. Словно подавленный разум цепляется за любую возможность ускользнуть от выполнения приказа.

Хуже было то, что за бедолагой-водителем стояло десятка два восставших разной степени помятости. Были тут и крепкие при жизни мужики, и блондинка, при жизни, похоже, потрясающе красивая, и старушка, чья седина и скрюченность придавала ей вид настоящей Бабы-яги, и несколько подростков, и даже двое малышей, мальчик и девочка, едва ли трёх-четырёх лет при жизни.

В общем, боевой отряд выглядел очень разнокалиберным, собранным с бору по сосенке. Или же наоборот? И тот, точнее та, кто собирал эту группу захвата, взял каждой твари по паре? Мужчин как боевую силу, а красивую тётку, старушку, детей – как потенциально трудных для уничтожения, способных вызвать жалость противников.

К счастью, у меня нет никаких комплексов. Я не вижу разницы между живыми мертвецами, какого бы они ни были пола, возраста и внешности.

– За мной! – крикнул я, надеясь, что мародёрская семейка не тормозит и стоит сейчас в сенях. Всё-таки они занимались опасным делом и должны были привыкнуть быстро удирать.

Игорь уронил продолжающий звонить телефон и двинулся мне наперерез. Была в этом какая-то карикатурность, напоминающая романы в жанре фэнтези. Колдун-некромант… нет, кажется, это называется «лич»… и его армия восставших из мёртвых…

Я размашисто взмахнул мачете, Игорь легко ушёл от удара, рассчитанного на тупых восставших, и потянулся к моему горлу рукой. Глаза у него были пустые, бессмысленные, но где-то в глубине зрачков плескался вечный, неутолимый голод.

Рухнув на колени (вот так и зарабатываешь к пенсии артроз, но иначе есть шанс до неё не дожить), я рванул руку с мачете обратно и ударил Игоря в спину и в бок. Кваzи издал негодующий рык, стал наваливаться на меня, я ушёл перекатом, ухитрившись при этом резануть противника по груди. Совсем не смертельно, но неприятно. Восставшие уже двинулись к нам, совсем по-киношному вытягивая руки. Вот если бы они ещё умели говорить и бормотали: «Мозги, мозги», – стало бы совсем страшно…

Игорь, увы, вскочил первым. Навалился на меня, одной рукой прижал к земле, другую занёс для удара. И застыл. Глаза у него стали совсем мёртвые, ничего в них не осталось, даже голода. Будто заснул на ходу или его выключили.