– Тебе надо сообщить в полицию, – твердо говорит Анна.

– И что же я скажу?.. – Я умолкаю и трогаю свои губы, которые покалывает. Тру их пальцами, они онемели. Из носа течет, горло сводит. Я чувствую панику, когда понимаю, что со мной происходит.

– Анна. – Язык кажется ватным, и я начинаю кашлять.

– Что с тобой?

– Аллергия. – Я задыхаюсь, ловлю ртом воздух.

– О боже! Вызвать «Скорую»?

Я перевертываю вверх ногами сумочку. Содержимое извергается на стол, что-то падает на пол. Шприц с дозой лекарства катится к краю стола, и я подхватываю его, отвинчиваю колпачок. Краем глаза вижу, как кто-то протискивается мимо столика, слышу хруст пудреницы у него под ногами.

– Чем могу помочь?

Голос Анны звучит как из тоннеля, и я его игнорирую, зажимаю шприц в кулаке и втыкаю себе в ляжку. Раздается щелчок, и эпинефрин расходится по телу. Я вынимаю иглу, чувствуя острую боль в ноге.

На лбу выступают капли пота. Вдохни, выдохни.

– Могу я помочь? – спрашивает Анна.

– Воды, – говорю я и закрываю глаза.

– Вот. – Через несколько мгновений Анна вкладывает в мою руку прохладный стакан. – Как ты? Это было очень страшно. Я никогда раньше не видела ни у кого аллергической реакции.

Я киваю и пью воду. Кашель еще не прошел, я чувствую озноб и дрожь, но худшее позади.

– Не поехать ли нам в больницу? – Лицо у Анны бледное и встревоженное.

– По-хорошему надо бы, но, думаю, теперь все в порядке. У меня есть второй шприц на случай, если потребуется еще одна доза.

– Но лучше все-таки провериться, а?

– Не хочу пропустить сегодняшнее мероприятие. Честно, уже все хорошо. Такое случалось и раньше. Врачи все равно через несколько часов отошлют меня домой с антигистаминами. У меня дома есть все необходимое.

– У вас все в порядке? – спрашивает официантка.

– Да. – Я протягиваю ей пустой стакан. Он кажется тяжелее, чем должен быть.

– Мы уже уходим. – Анна засовывает мои пожитки обратно в сумочку, забирает наши покупки и, когда я встаю, поддерживает меня под локоть.

– У меня аллергия на орехи, – говорю я официантке. – Не могло в моем напитке быть орехового молока? У шоколада был странный вкус.

– Горячий шоколад? – хмурится она. – В нем был ореховый сироп.

– Идиотка. – Анна подталкивает меня к двери. – Я попросила ее добавить ореховый сироп в мой кофе. Мы сюда больше не придем.

– Послушайте… – начинает официантка, но Анна уже выводит меня на улицу.

– Господи, Грейс. Они чуть тебя не убили. Мы можем вчинить им иск.

– Все в порядке. Просто мне действительно надо пойти домой и поспать. Ты можешь вести машину? – Голова у меня кружится, и требуются усилия, чтобы держать глаза открытыми.

– Конечно. – Анна вглядывается в мои губы. – Ты немножко похожа на утенка Дональда. Как жаль, что ты пропустишь сегодняшний вечер.

– Посмотрю, как буду чувствовать себя, когда посплю.

– Конечно. Будем надеяться, что все пройдет. – Анна улыбается, гладит мою руку. – Давай отвезем тебя домой отдохнуть.

Ноги плохо слушаются меня, когда я плетусь по многоярусному паркингу к своей машине, и мне остается только надеяться, что я не выгляжу пьяной. На стоянке рядом с моей «Фиестой» стоит красная «Корса».

– Анна! Вон та машина! – указываю я.

– Держи. – Анна сует мне пакеты и бежит к машине, но прежде, чем она успевает туда добраться, мотор ревет, и, взвизгнув покрышками, машина мчится прочь.

Меня будит стук в дверь.

– Грейс? – Анна толкает дверь спальни. – Я принесла тебе овощного супа. Ты пропустила ланч.

Я зеваю, беру в руку телефон. Пять часов.

– Спасибо. – Похлопываю себя по губам. – Как я выгляжу?

– Нормально. Какая удача. – Анна ставит поднос на тумбочку. – Поешь. Я приготовила его специально для тебя. Потом помогу тебе собраться.

К тому времени как я собираю последние капли супа толстым ломтем хлеба с отрубями, Дэн уже дома. Он взрывается, когда я рассказываю ему о путанице в кафе.

– Черт, как они могли перепутать? – Он садится на кровать, берет меня за руку.

– Думаю, такое случается. Они всего лишь люди.

– А было ясно, что сироп должен быть только в одном напитке?

– Думаю, да. Заказ делала Анна.

– Анна? – На шее у него начинает пульсировать мышца. – Я с ней поговорю.

– Пожалуйста, не надо. Отношения у вас и так уже напряженные. – Я глажу большим пальцем костяшки его пальцев. – Я знаю, нелегко, когда в доме живет кто-то посторонний, но мне нравится, что она здесь. Так или иначе, все прекрасно: я прекрасно себя чувствую, мое платье более чем прекрасно. Мне не терпится тебе показаться.

Я принимаю горячий душ, брею ноги и делаю пилинг тела. Со свежей, розовой кожей я сижу, завернувшись в полотенце перед туалетным столиком, и крашу ногти в свой любимый вишнево-красный цвет, пока Анна высушивает и распрямляет мне волосы. Мы разговариваем о духах. Я рассказываю ей, как одержима была Чарли аэрозольным дезодорантом для тела «Импульс», принадлежавшим ее матери, и поэтому я не могу больше выносить этот запах. Но тут, без предупреждения, желудок сводит спазм, и я наклоняюсь вперед. Лак для ногтей течет у меня по пальцу и капает с кисточки на ковер. Я выпрямляюсь, но живот снова сводит, и в кишечнике начинается движение. Я вскакиваю и несусь в ванную, едва-едва успевая добежать до унитаза.

– Грейс? – стучится в дверь Анна.

– Мне нехорошо. – Странное сочетание: я дрожу и потею одновременно. Я тянусь к раковине, мочу мягкую мочалку для лица прохладной водой и, выжав, кладу себе на затылок.

– Сейчас позову Дэна.

Я стону, охваченная новой волной боли. Наклоняюсь вперед, уперевшись локтями в колени, стараясь не задеть синяк от шприца. Вероятно, таким способом мое тело избавляется от избыточного адреналина.

– Милая?

– Мне плохо, Дэн.

– Чем тебе помочь? Нам скоро идти.

– Похоже, я никуда не пойду. Извини.

Я прислоняюсь щекой к прохладным кафельным плиткам и думаю о своих красивых платьях. Я так и не решила, которое надеть.

Проходит полчаса, прежде чем живот начинает успокаиваться, и я чувствую в себе достаточно смелости, чтобы покинуть свое убежище. Неверной походкой, крепко держась за перила, я направляюсь туда, откуда слышится разговор на повышенных тонах.

Анна и Дэн находятся на кухне. Анна сногсшибательна в своем красном платье. Ее волосы забраны в шиньон, светлые завитки обрамляют лицо.

– Что происходит?