шестом месяце, и не ребенок вовсе. Но я-то помнила, как мой сын двигался у меня под сердцем! Это настоящее воспоминание, и настоящий ребенок. Но Артур тогда ушел в поход с отрядом. Конечно, он вернулся, как только смог, утешал меня, совсем больную, но я видела, что до него просто не дошло, чего он лишился. А понимает ли он сейчас?

— Артур, ты не думал о том, чтобы взять другую жену?

— А что, моя жена уже умерла, моя белая лань? — Он улыбнулся мне. — Мне казалось, что я замечу такое событие.

— Я не шучу. Людей разделяет не только смерть. Может, Церковь и не одобряет наших обычаев и законов, но они есть. Многие дворяне разводятся. А ты еще не стар, вполне можешь завести ребенка.

Вот теперь он не улыбался. Вскочил, подошел, взял меня за плечи и всмотрелся в лицо.

— Ты — умная женщина. Просто так спрашивать не станешь. Хочешь развестись со мной?

Я не могла смотреть ему в глаза так же честно, как смотрел он. Пришлось перевести взгляд на руки. Тринадцать лет связывали нас, тринадцать лет привычки, доверия, тысячи мелочей, обрывки воспоминаний, угаданные мысли, желания, мечты.

— Нет, конечно, — ответила я. — Но если раньше была хоть какая-то надежда, что я смогу родить сына, то теперь ее не осталось совсем. А наследник тебе нужен. Вот я и подумала о другой женщине, о такой, которая сможет сделать то, чего не могу я.

— А что с тобой делать? Допустим, твое место займет другая женщина. Что станет с крепостью? Ты же не думаешь, что это я ей управляю? Нет, здесь правишь ты. Богом клянусь, никто не служит мне лучше и вернее, чем ты. И вот, я отправляю тебя куда-нибудь подальше, и вся Британия называет меня самым неблагодарным королем в истории, а мои люди разбегаются кто куда, искать себе другого лорда, который умеет ценить преданность получше меня.

— Ничего этого не случилось бы, разведись ты со мной.

— Возможно, женщины так и посчитали бы. Но не я. Гвинвифар, мне не нужна другая женщина. Я никого не любил с тех пор, как впервые встретил тебя. Ты позволила бы мне жениться на какой-нибудь пустоголовой королевской дочке семнадцати лет от роду, и жить с ней? А ты куда? В монастырь? Выйдешь замуж за одного из моих людей? Да я любого из них убью, стоит ему заявить на тебя права! — Он опять улыбался, опять переводил разговор в шутку.

Я внезапно подумала о Бедивере и вздрогнула.

— Но тебе нужен наследник. Не ради нас, ради королевства, ради Империи.

— Нет, моя белая лань. Не нужен мне наследник. Может, я и хотел бы, чтобы у нас были дети, твои дети, но без них лучше. Я — узурпатор, я захватил трон, и пусть мое бесправное правление умрет вместе со мной. Это будет только справедливо. — Я хотела возразить, но он крепко поцеловал меня, не позволив говорить. — Когда я умру, на трон Империи взойдет кто-то из королевского клана, кто-то, у кого будут для этого все права. Сейчас я могу назначить своим преемником любого в пределах четырех поколений императорского клана, и, если не ошибусь слишком сильно, все его признают законным. А в Братстве такие найдутся. Тот же Герейнт ап Эрбин или Констанс. Не забывай, Мэлгун Гвинедский тоже претендует на трон…

— Мэлгун! Ты шутишь?!

— Ну ладно, какой из Мэлгуна император? — Он засмеялся. — Он и Гвинедом-то управляет кое-как. Отдавать Империю в его руки — полная глупость. Другие, правда, тоже не слишком годятся. Власть не для них. Но вот теперь… Я уже думал об этом. Гавейн объявил Гвина законным сыном, значит, Гвин теперь принадлежит к королевскому клану. Он ведет происхождение от моего отца Утера Пендрагона. Да, Моргауза вышла замуж за короля из другого клана, но Гвин — не член королевского клана Оркад. — Он отпустил мои плечи и встал, его глаза горели от возбуждения. — Да, моя мать не была дворянкой, но мать Гвина была дочерью Кау из королевского клана Эбраука. Это, знаешь ли, очень полезно! Враждебное отношение Эбраука к нам теперь точно ослабеет. — Артур принялся расхаживать по комнате. — Гвин — монастырский ублюдок. Как и я. Да только мой отец не мог признать меня законным сыном, у него ведь были и другие, действительно законные. Люди скоро забудут, что у внука Кау, правнука Утера Пендрагона, что-то не в порядке с рождением. Значит, если мы принимаем его на законных основаниях в королевский клан Британии, у него появляются очень хорошие шансы наследования. Мало кто может их оспорить. Ты же знаешь, что император Август — внучатый племянник Юлия Цезаря? — задал он неожиданный вопрос. — То есть он был в таком же положении, как Гвин сейчас по отношению ко мне. Однако, это все пустые мечты… пока. — Он вернулся ко мне, поднял на ноги и прижал к себе. Я давно не видела его таким полным надежд, думающим о будущем Империи без скорби и опасений. И я ощутила, как надежда поднимается и в моем сердце, как слабенький колокольчик, расталкивающий тяжелую землю по весне. — Будущее подождет. Хотя бы до завтра, — проговорил Артур, зарывшись в мои волосы. — И перестань болтать глупости про всяких других жен.

* * *

В марте того же года Гвину исполнилось четырнадцать. Ему на законных основаниях вручили оружие — и уж, конечно, это было лучшее оружие, которое смог найти Гавейн. Гвин принес Артуру Тройную клятву верности. Он переехал в дом, который Гавейн делил с Кеем. Места там хватало. Кей, поначалу достававший мальчишку своим острым языком, признался мне, что теперь они с парнем «хорошо поладили». Одной заботой меньше. Напряжение в Братстве, возникшее по вине Мордреда, спадало на протяжении всей зимы, и все чувствовали себя гораздо спокойнее. Слухи вокруг Гавейна утихли, для них просто не осталось оснований. Никому не хотелось клеветать на того, кто так очевидно счастлив. А Гавейн просто лучился счастьем, достаточно было взглянуть на него, когда он скачет по кругу в тренировочном загоне на своем дивном коне. У него был сын, плод его истинной любви к Элидан, простившей ему старые грехи. А ведь они мучили его многие годы! Теперь у рыцаря появилась цель в жизни, не все