Он вспоминал одно из первых своих детских удивлений: посеянные отцом зерна скрылись под землей, и он со страхом сочувствия каждый день выбегал в поле, думая, что там все кончилось, забылось, и долгим было время до радости изменения, когда показались первые ростки, и жалко было исчезнувших навсегда зерен, и казалось странным, почему не сразу, не в первый день они проросли, а долго так ждали.

И тревога от того, что он не видит Анну, спокойно соседствовала с уверенностью, что так и надо. Для чего надо, он не знал и не думал даже об этом – ощущения ее исчезновения из его жизни не было.

Однажды после лекций его вызвали в учебную часть. Секретарша радостно кивнула на лежащую у телефона трубку:

– Из издательства звонят, надо срочно подписать договор на книгу!

Голос в трубке, удостоверившись, что к телефону подошел Тенишев, произнес отчетливо, будто диктуя:

– Вам привет от Даниила. Через полчаса я жду вас у входа в гостиницу «Минск».

Тенишев ничего не успел спросить – раздались короткие гудки. Он положил трубку.

– Что, разыграли нас? А я поверила, такой приятный голос, – расстроилась секретарша. – Хоть узнали, кто звонил?

– Нет. Извините.

– Да не за что. Если вам кто-нибудь признается в розыгрыше, скажите ему, что это обыкновенный обман. Хотя такие люди вряд ли понимают.

На ступеньках гостиницы к нему подошел незнакомый человек:

– Идите за мной.

Они прошли мимо швейцара, поднялись на лифте. Человек молчал, Тенишев тоже.

Его спутник открыл дверь одного из номеров, пригласил жестом войти Тенишева, вошел сам и повернул ключ. Из кресла поднялся еще один человек, и Тенишев узнал того самого типа, с которым чуть было не подрался в ЦДЛ.

– Добрый день. Не волнуйтесь, вам ничего не угрожает. Садитесь.

– Я не волнуюсь.

– Ну и хорошо. Смирнов Николай Иванович, сотрудник Комитета государственной безопасности, – человек секунду подержал перед Тенишевым раскрытое удостоверение.

– Я так и подумал, – почему-то улыбнулся Тенишев.

– Почему же так подумали, ждали этой встречи?

– Да нет, просто так.

– Мы хотим с вами побеседовать. Ведь лучше в откровенной беседе снять какие-то неясности, согласны?

– Конечно.

– Вы молодой писатель, талантливый и перспективный. Поверьте, это не лесть, я говорю это на основании всех мнений, которые высказывали о вас люди, понимающие в литературе толк. Кстати, я слежу за современной прозой и с большим удовольствием почитал бы ваши произведения еще до того, как они будут печататься. Интересно будет вспоминать через несколько лет, что не ошибся в известном уже писателе, так сказать, в самом начале его пути. Должен сказать, что и наши рекомендации иногда не бывают лишними, если журнал решает, печатать или нет.

Тенишев молчал.

– Нет-нет, вы не подумайте, что я предлагаю вам нашу помощь. Я просто как читатель, которому посоветовали почитать что-то новое и интересное…

– Но мои рукописи вы могли бы взять и в институте, – перебил Тенишев.

– Ну зачем привлекать к вам внимание? Поверьте, в этом нет никакой профессиональной необходимости, только мой читательский интерес.

– Если вы меня пригласили на встречу только из-за этого, конечно, я могу дать что-то почитать… из старого. Новое что-то не пишется в последнее время. Но по телефону вы сказали о моем друге – значит, наша встреча как-то связана с ним?

– Не буду скрывать, перед отъездом вашего друга с ним беседовали наши сотрудники, пытались образумить. Как вы понимаете сейчас, безуспешно. Поскольку это было не в Москве, я не присутствовал при беседах, но знаю, что наши сотрудники искренне старались помочь вашему другу. Кажется, он до конца не понимал, что навсегда теряет родину, друзей, язык, на котором, кстати, пишет стихи. Так вот, о вас Даниил отзывался так тепло и восхищенно, что я даже не понимаю оплошности, которую допустили мои коллеги. Почему они не обратились к вам за помощью, ведь вы могли бы повлиять на своего друга.

– Я в это время жил в деревне.

– И не встречались с ним?

– Нет. Мы долго не встречались, не писали писем, и когда я приехал к нему повидаться, то узнал от его матери, что он уже уехал.

– И вы раньше с ним никогда не беседовали на эту тему – о возможном отъезде?

– Мы говорили с ним на другие темы.

– Какие?

– Ну, как бы это сказать – о творчестве, наверное. О невыразимом в словах. Не знаю, я не могу это передать. О жизни и смерти.

Тенишев улыбнулся. Его собеседник хмыкнул.

– Мы дружили, хорошо понимали друг друга, ну что еще можно сказать? – слегка раздраженно добавил Тенишев.

– Хорошо, оставим вашего друга. Но характеристика, которую он невольно вам выдал, привлекает к вам внимание. Взгляните на ситуацию со стороны: вы пользовались его особенным расположением, уважением и, конечно же, подверглись какому-то влиянию с его стороны. После института год вы живете в деревне и не остаетесь там работать, а уезжаете, и куда – в Москву. На литературных курсах вы – одна из самых заметных фигур. Но самое интересное: вместо учебы, вместо творчества вы опять заводите такие связи, которые уже не могут не вызвать у нас опасения за вашу дальнейшую судьбу. Я говорю о девушке, в обществе которой я видел вас в ЦДЛ.

– Я не понимаю, при чем здесь моя личная жизнь?

– Это уже не личная жизнь. И надо же случиться такому совпадению: я навожу справки, чтобы узнать, кто этот молодой человек, который так благородно защищал от меня свою даму, и узнаю, что вы – тот самый человек, с которым мы и собирались побеседовать о вашем уехавшем друге! Я бы не вдавался в эти подробности – но ведь совпадение! Многовато для одного человека таких знакомств: сначала уезжает за границу один друг, сейчас – вторая… подруга. И между этими событиями – ваш переезд в Москву. Вот что нас заставило пригласить вас на встречу. Как видите, я предельно откровенен. Прошу и вас отвечать взаимностью.

– Какая подруга? Кто – уезжает? Она… уже уехала, вы хотите сказать?

Тенишев был ошеломлен, он сразу все понял, но не мог быстро прийти в себя.

– Или вы действительно сложный человек и искусно притворяетесь, или – сама простота. Извините, по долгу службы я выбираю первое. Вы что, действительно не знаете, что она подала документы на отъезд?

– Нет. Не знал.

Тенишев оглянулся на молчаливого коллегу Смирнова, на дверь, словно собирался сейчас открыть ее и выйти поскорее из этого номера. Тревога от исчезновения Анны заполнила его до отказа, и уже неинтересны стали эти люди, непонятно чего ждущие от него.

– Значит, так. Вы хорошенько все обдумаете до нашей следующей встречи, я ничего пока советовать не буду. Вы человек умный и сами все поймете. И не забудьте, пожалуйста, о своем обещании. Подберите что-нибудь из своего, мне почитать. Хорошо? До свидания.