— Его зовут Перри. И если бы он послал мне цветы, то отправил бы их ко мне домой. — Ей удалось произнести это таким тоном, будто бы Перри посылал ей цветы по крайней мере три раза в неделю, если не ежедневно. А что, если эти были и вправду от него и он просто не хотел рисковать, боясь, что Лорел может прочитать записку?

— Приветствую вас. — Курьер улыбнулся Джинни, когда она открыла дверь. — Извините, сегодня мы просто сбились с ног, но лучше поздно, чем никогда? Распишитесь здесь.

Она расписалась и взяла цветы — экзотический букет в оранжевых и синих тонах. Затем перевернула конверт и увидела имя адресата.

— Это для вас. — Джинни протянула конверт Финну. Он удивленно приподнял бровь.

— Для меня? Спасибо большое, это так мило и так неожиданно. Благодарность за то, что я такой хороший хозяин?

— Разумеется. Даже больше. И, надеюсь, повышение жалованья не заставит себя ждать. — Джинни наблюдала, как он открыл конверт. — От кого это?

— От Кэтрин.

— Может быть, Кэтрин Зета Джонс? О, держите меня!

Губы Финна дрогнули.

— Так какая Кэтрин? — поинтересовалась Джинни.

— Длинноносая.

— Не длинноносая, а очень даже интересная, — поправила Джинни. — Ее имя мне ни о чем не говорит, скажите же, кто это?

— Вы ее видели. Она была вчера на презентации «Карсона». И я подвез ее домой, это все.

Грациозная, сексапильная брюнетка. Представив ее, Джинни спросила:

— Темные волосы, белое платье?

— Ну да.

— И она прислала вам цветы? Хорошо же вы ее подвезли.

— Мы оба остались довольны.

Не секрет, что он одинокий, и скорее всего Кэтрин тоже. Но тот слегка пренебрежительный тон, каким Финн отозвался о Перри, задел ее не на шутку.

— Я думаю, вы добились успеха. Вы собираетесь снова встретиться с ней?

— Может, да, а может, нет. Я еще не думал об этом. Скорее всего нет. — Состроив гримасу, Финн пояснил: — Это немного странно — получать цветы от женщины. Со мной такое впервые. Если хотите, можете взять их. — Он протянул ей букет.

— Нет, благодарю. Мне не нужны чужие цветы. Бедная Кэтрин, — вздохнула Джинни. — Вы, наверное, очень понравились ей. Вы должны позвонить ей и поблагодарить.

— Носатая и очень важная.

— Я серьезно. Свободные мужчины иногда бывают несносны.

— Надеюсь, вы не судите по собственному опыту. — Тон Финна был легким, но она не сомневалась, что под ним скрывался намек.

— Нет, не по личному. Нет. Я очень счастлива с Перри. Вчера мы провели чудесный вечер.

— Рад слышать. И рад за вас. О, кажется, наши гости прибыли. — Когда Финн сказал это, несколько такси въехало во двор. — Не знаю, у кого из них день рождения.

Дверца второй машины открылась, и из нее вышла искрящаяся весельем блондинка в маленьком красном платье, на голове ее красовались огромные уши Микки-Мауса, а на шее светящееся ожерелье с надписью: «Сегодня 40!»

— Назовите это женской интуицией, — усмехнулась Джинни, — но это она.

— И она их главный аудитор, — восхищенно улыбнулся Финн.

Джинни возразила:

— Вы думаете, аудиторы не умеют веселиться? Такая работа обязывает ко многому.

— Вы правы. Я сделаю это для нее. — Финн пошел приветствовать гостей. Поцеловав виновницу торжества в обе щеки, он отдал ей злополучный букет.

— Как мило с вашей стороны! Правда, они чудесные? — Блондинка, благодарно улыбаясь, вдыхала аромат экзотических цветов, а когда подняла голову, то ее нос был весь в пыльце. — Как поразительно! Подумать только, сестра звонила мне сегодня утром и рассказала, что вчера вечером познакомилась с вами! Вы еще подвезли ее домой. Разве это не совпадение? — Улыбаясь, она прощебетала: — Кэтрин сказала, что вы самый прекрасный мужчина из всех, кого ей довелось увидеть за всю ее жизнь!

Суббота, вечер, десять минут девятого. Джинни ушла на работу. Карла стояла на своей кухне, решительно отказываясь смотреть в сторону отключенного телефона.

Если бы у нее была пара наручников, она приковала бы себя к плите и проглотила ключи.

О Господи! Это просто невыносимо! Дрожь била ее, как в лихорадке. Вчера вечером она никак не могла уснуть, в ее сознании проигрывались картины быстрой и судьбоносной встречи с Перри Кеннеди. А сегодня каждую минуту Карла думала о том же, потому что не могла себя заставить не думать о нем. Если бы можно было отключить сознание, она бы сделала это.

Но увы, это невозможно.

Восемь двенадцать. Она так запуталась. Она не должна встречаться с Перри, не должна, и все. Он занят, у него есть женщина. И эта женщина — Джинни. Она увлечена им, поэтому даже не стоит думать о его доступности. Во рту пересохло, Карла опять взглянула на часы. Еще минута прошла… Он там, он ждет ее. Она здесь. И должна здесь оставаться. Что ж, может, это убьет ее, но ей надо продержаться еще пятнадцать, ну максимум двадцать минут, и если она не появится у него в восемь тридцать, он поймет, что она не придет, и сам уйдет куда-то.

Прошло тридцать минут.

Сорок… пятьдесят… Она все еще дома, она не пошла к Перри. Но почему она никак не может успокоиться?

Девять пятнадцать. В дверь позвонили. От неожиданности Карла вздрогнула. Вот почему она не могла успокоиться!

Оставив цепочку, она приоткрыла дверь и прошипела:

— Уходи. Я не пущу тебя.

— Но позволь мне хотя бы войти. — На Перри была шляпа, видимо, в целях маскировки, и говорил он испуганным шепотом. — Не могу поверить, что ты заставишь меня уйти. Лорел как раз переходила дорогу, когда я шел сюда. Она может выглянуть в окно (квартира Джинни находилась напротив) и увидеть меня.

О Господи, Господи! Что же ей делать?

— Я не могу впустить тебя. Не могу.

— Карла, я не уйду. — Он ясно дал понять, что не шутит. — Это очень важно. Ты сама знаешь, что нам нужно поговорить.

Карла дрожала. Поговорить? Хорошо, но не здесь, не в ее доме, через дорогу от дома Джинни.

— Я приду к тебе. А сейчас уходи. Я выйду следом за тобой. Через десять минут, — шептала она, сильно сомневаясь, что сделает то, о чем говорит.

— Обещай, — настаивал Перри.

— Обещаю. — Это ложь? Может, да. Может, нет.

— Десять минут, — сказал Перри. — Я буду ждать.

— О'кей. Пока. — Карла закрыла дверь и видела через окно прихожей, как его тень удалялась, пока он шел к своей машине.

Она не должна идти, не должна.

Она бросила машину где попало, слишком взволнованная и полная отвращения к себе, даже не проверив свое отражение в зеркальце, потому что это означало бы взглянуть в полные вины глаза. Стоянка находилась в паре сотен шагов от его квартиры. Быстро идя по темной улице, Карла вдруг подумала, что едва знает Перри Кеннеди.