class="p1">Это прозвучало бы нелепо для любого президента, но не для Трампа. Да, я был польщен, но это было опасно. И как мне теперь делать свою работу, не подпитывая президентскую паранойю?

Трамп действительно хотел, чтобы Путин посетил Вашингтон, но русские на это не пошли, и мы обсуждали Хельсинки и Вену как возможные места встречи. Россия настаивала на Вене, а мы на Хельсинки. Оказалось, что Трамп тоже не одобряет Хельсинки, считая Финляндию чуть ли не сателлитом России. Он даже спросил Келли, является ли Финляндия частью России. Я попытался просветить его насчет исторических фактов, но Трамп быстро заскучал и сказал, что тоже хочет Вену.

— А в остальном — все, что они [русские] хотят. Скажите им, что мы сделаем все, что они захотят.

Однако после продолжительных переговоров мы все же согласились на Хельсинки.

Я приземлился в московском аэропорту Внуково во вторник, 26 июня, и на следующее утро отправился в Спасо-Хаус, давнюю резиденцию посла США в Москве. Джон Хантсман организовал завтрак с российскими аналитиками и влиятельными людьми, в том числе с бывшим министром иностранных дел Игорем Ивановым, которого я знал по работе во времена администрации Буша-младшего, а также с сотрудниками СНБ и посольства. Русские были почти единодушны в своем пессимизме относительно перспектив улучшения американо-российских отношений, несмотря на все то, что они читали о Трампе. Они считали, что фундаментальные американские взгляды на Россию, как в Конгрессе, так и среди широкой общественности, не изменились. Тут они были правы. Я сильно давил на вопрос о вмешательстве в выборы, зная, что большинство присутствующих незамедлительно сообщат об этом своим контактам в Кремле и в более широком смысле. Я хотел, чтобы об этом стало известно.

Затем Хантсман и наша делегация поехали в Совет Безопасности РФ на Старой площади, недалеко от Кремля. Мой коллега, Николай Патрушев, секретарь Совета Безопасности, находился за границей, но у обеих сторон были полные команды для охвата всех вопросов, от Ирана до контроля над вооружениями, которые Путин и Трамп могли бы обсудить позже. Патрушев, по общему мнению, все еще был очень близок к Путину, что неудивительно учитывая их прежнюю службу в КГБ. Мы обедали с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым в гостевом доме «Особняк», поместье, которым в дореволюционные времена владел богатый промышленник, симпатизировавший большевикам, и где я был частым гостем. Я продолжал настаивать на вопросе вмешательства в выборы, от которого Лавров уклонился, сказав, что, хотя они не могут исключить хакеров, российское правительство не имеет к этому никакого отношения.

Из Особняка мы поехали в Кремль на встречу с Путиным. Мы прибыли рано. Перед нами вошел министр обороны Сергей Шойгу с какой-то военной делегацией (Позже он присоединился к встрече с Путиным). Нас провели в комнату, где должно было произойти главное событие, почти наверняка в ту же комнату, где я впервые встретился с Путиным в октябре 2001 года, сопровождая министра обороны Дональда Рамсфелда сразу после терактов 11 сентября. Комната была огромной, выкрашенной в бело-голубой цвет, с золотой отделкой и впечатляющим овальным бело-голубым столом для совещаний. Толпа прессы уже присутствовала, готовая сфотографировать Путина, когда он войдет через дверь в дальнем конце комнаты (а это был дальний конец). По указанию российской службы протокольных офицеров я ждал в центре комнаты, пока Путин поприветствует меня, и мы пожали друг другу руки перед камерами. Он казался расслабленным и очень уверенным в себе, больше, чем я помнил с той первой встречи в 2001 году. Я также поприветствовал Лаврова, Шойгу и Юрия Ушакова (дипломатического советника Путина и бывшего посла в США), и мы сели за элегантный стол для совещаний.

В присутствии СМИ Путин начал с того, что отметил ухудшение российско-американских отношений, обвинив во всем внутреннюю политику США. Я не заглотил наживку. Я не собирался публично соревноваться с Путиным, когда у него было преимущество на домашней площадке. Поскольку в то время Москва принимала чемпионат мира по футболу 2018 года, а США (с Мексикой и Канадой) только что выиграли право проведения игр 2026 года, я ответил, что с нетерпением жду от него ответа о том, как провести успешный чемпионат мира. Затем пресса дисциплинированно удалилась, и мы приступили к делу.

Стиль Путина, по крайней мере, в начале, заключался в том, чтобы читать по карточкам, делая паузы для переводчика, но часто он откладывал карточки, чтобы сказать что-то вроде: “Вы передадите это президенту Трампу”. Ушаков, Шойгу и Лавров только отвечали на вопросы Путина, как и те, кто был с нашей стороны (посол Хантсман, старший директор СНБ по Европе и России Фиона Хилл, директор СНБ по России Джо Ван и наш переводчик). Путин говорил почти сорок пять минут, включая последовательный перевод, в основном о российской повестке дня в области контроля над вооружениями — о системе ПРО США, договоре о РСМД, новое соглашение о СНВ и распространении ОМУ). Когда наступила моя очередь, я сказал, что мы можем следовать одному из двух концептуальных подходов к контролю над вооружениями: переговоры между противниками для сдерживания друг друга или переговоры между конкурентами для устранения конфликтных действий, которые могут привести к проблемам. Я использовал выход Америки в 2001 году из Договора о ПРО 1972 года в качестве примера последнего. Путин обвинил администрацию Буша-младшего в лице Боба Гейтс и Конди Райс, в том, что мы просто обманули Россию. Я ответил, что Путин опустил большую часть истории с 2001 по 2003 год, когда мы пытались побудить Москву также выйти из Договора по ПРО и сотрудничать на взаимной основе в области национальных возможностей противоракетной обороны, что Путин тогда отказался сделать — как я предположил, потому что у них тогда была эффективная технология противоракетной обороны, а у нас нет! Контроль над вооружениями не был вопросом, который до сих пор обсуждался в администрации Трампа. Это явно требовало гораздо более длительных бесед, прежде чем Трамп будет готов вступить в бой.

Что касается Сирии, Путин высказал свое видение расстановки сил в регионе, включая роль Ирана. Также он хотел добиться полного взаимопонимания с США по Сирии, затем пробежался по различным аспектам военного расположения США и России там, уделяя особое внимание зона отчуждения Ат-Танф (недалеко от тройной границы, где сходятся Сирия, Иордания и Ирак). Путин уверенно сказал, что до 5000 “местных жителей” вблизи Ат-Танфа на самом деле были боевиками ИГИЛ, которые следовали американским указаниям (Это слова переводчика. Сам Путин сказал, что боевики ИГИЛ будут целовать определенную часть нашей анатомии),