Внизу между соснами стояла девка в коричнево-зеленом плаще и со звериным взглядом. Ее красиво отточенное смугловатое лицо смотрело прямо на него, и через линзы бинокля она заглянула ему в глаза, в самую душу. В нем шевельнулось чувство угрозы, исходящей от девки, но подчиняться этому чувству он не хотел — напротив, ощущение опасности неожиданно стало источником странного удовольствия.

Евгений Петрович опустил бинокль и тоже с удовлетворением произнес:

— Нам туда.

— Это и есть ваш знак? — осенило Федора.

— Считайте, что да.

Подхватив рюкзаки, они почти бегом спустились по неровному склону. За полчаса преодолели расстояние до пригорка с соснами, откуда их поманила смуглолицая девка. Еще полчаса ушло на поиски ее самой или каких-либо следов. Затем Попутчик снова прилип к биноклю, а Федор сел в траве и стал думать о том, что никогда не сможет рассказать Аглае об этом походе в горы, потому что все это слишком пахнет мутным криминалом, для которого даже не изобрели еще статью в Уголовном кодексе. Хотя само появление в его голове этой мысли — рассказать Аглае — было поразительным. Чуть более месяца назад, уезжая из Москвы, он и представить себе не мог, что будет испытывать потребность в откровениях перед девушкой, которая к тому же младше его на четыре года.

— Ну что? — окликнул он Попутчика.

— Ничего. Пусто.

— Поматросила и бросила, — констатировал Федор, скидывая с плеч рюкзак. — Все, сегодня никуда больше не пойду.

Евгений Петрович согласился, что ночлег нужно устроить здесь же, авось утро вечера мудренее. Федор отыскал в траве две палочки, одну сломал пополам и предложил тянуть жребий.

— У кого короткая, тот дежурит первый.

— Не уверен, что это необходимо, — сказал Евгений Петрович.

— А не боитесь, что утром кого-нибудь из нас не обнаружится на месте?

— Не боюсь, — ответил Попутчик, вытянул длинную палочку и посоветовал: — Если не обнаружите себя на месте, покричите — я вас найду и спасу.

— Я так и думал. Те двое послужили чем-то вроде балласта, который выбрасывают за борт, а я, значит, еще для чего-то вам нужен.

— Вы полагаете, это был мой ручной дрессированный медведь?

Федор задумался.

— Нет. Но… Пока у меня нет на это ответа. Но я все равно докопаюсь.

Евгений Петрович похлопал его по плечу.

— Мой вам совет: не ищите в этом темной уголовщины. Вы же не Достоевский, хоть и Федор Михалыч.

— А все-таки вы плут, господин Попутчик, — сказал Федор. — Пистолет дадите?

— Нет.

— Ну и черт с вами.

Палатку разбирать не стали. Евгений Петрович устроил гнездо из одеял, а Федор занял пост, подперев спиной сосну. Половину ночи он добросовестно прокуковал, не смыкая глаз, затем разбудил Попутчика и занял его теплое место. Как только он задремал, Евгений Петрович соорудил постель из палатки и продолжил прерванный сон.

На следующий день поиски неизвестно чего продолжились. К вечеру они обнаружили, что сделали еще один круг, вернувшись к кедровому лесу, в середине которого в саване из веток лежал труп.

— Черти водят, — сказал Федор, постучав по стволу дерева и отступая назад от границы знакомого леса. — Чур меня.

— Здешние жители не любят открывать свои тайны, — задумчиво произнес Евгений Петрович.

— Какие еще жители? Медведи и барсуки?

— Обитатели пещер, — озираясь, деревянным голосом ответил Попутчик.

— Вы верите в подземную чудь? — с деланной насмешкой спросил Федор, чувствуя, что нервы его натянуты до предела. — Это всего лишь мифы.

— Никогда не стоит игнорировать мифы, запомните это, — произнес Евгений Петрович и добавил тише, так что Федор едва расслышал: — Они взяли свою цену, но почему кружат нас, как идиотов?

— А может, я им не нравлюсь? — с ненавистью проговорил Федор.

— Что? — Попутчик удивленно повернулся к нему.

— Так, ничего. Я возвращаюсь, а вы как хотите.

Он посмотрел вокруг, определяя направление, и решительно зашагал прочь.

— А я вас не отпускаю, — нелепо заявил Евгений Петрович, догоняя. — Думаете, найдете путь? Как бы не так. Им что-то нужно от нас. Они так и будут отводить дорогу.

Федор остановился и зло произнес по слогам:

— Мне надоела вся эта чушь.

— Хорошо, — мирно проговорил Попутчик, — идите. Только я пойду с вами. Посмотрим, что вы скажете завтра.

Несколько километров они шли молча, отворачиваясь друг от друга. Федор с особенным вниманием следил за дорогой, запоминая расположение гор и очертания лесов ниже по склону. Когда начало темнеть, он выбрал для ночлега пространство между огромными, вросшими в землю кривобокими валунами, когда-то, видимо, скатившимися с горы. Несмотря на готический колорит нерукотворного «Стоунхенджа», здесь было уютно, тихо и как-то задумчиво. Федор ощутил ясное созвучие романтически-мрачного духа места с собственным настроением, в котором преобладали лермонтовско-демонические интонации. Это настолько воодушевляло, что он достал из рюкзака запасенную бутылку водки и предложил Попутчику распить ее в честь здешних гор, манящих своей невысказанностью и молчаливой таинственностью.

— Уберите, — ответил Евгений Петрович. — Они этого не любят.

— Ох, устал я от вас, — сказал Федор. — Не хотите как хотите. Мне больше достанется.

Он налил полный стакан и выпил.

— Слушайте, — продолжал он, — а вы ведь знаете эту вчерашнюю девку. Я тоже ее знаю. Махнемся сведениями?

— А мне ваши сведения ни к чему. Я и без того знаю, что это она хотела снять с вас шкуру в поезде.

Федор онемел на долгую минуту, после чего сказал:

— А… ну да. И откуда?

— Тот карлик, что напал на вас, ее спутник. Я видел его вчера, вместе с ней.

Федор выпил еще стакан. Оттого, что нервы были напряжены, он быстро хмелел и опять с ненавистью смотрел на трезвого Попутчика, рассказывающего невероятно глупые и одновременно страшные вещи.

— А я вас раскусил, — прищурившись одним глазом, доложил Федор. — Вы мошенник, каких мало. Пожалуй, я вас убью и оставлю тут. Пускай ваш труп клюют вороны. Или едят медведи. — Он мстительно ухмыльнулся. — Думаете, я такой тупой, что ничего не понимаю? Вы ищете золото, которое оставил тут ваш Бернгарт, ч-черт его дери. Ну, он-то им Совдепию финансировал. А вот вы кого? — Он подумал, приложив палец ко лбу, затем сделал затяжной глоток прямо из горлышка. — Знаю. Золото вам — для американской благотворительности. Хотите оттяпать у нас Сибирь-матушку. А вот вам Сибирь. Вот вам ваши мистические линии.

Федор сложил дулю и показал Попутчику, выразительно пошевелив большим пальцем.