на 20 декабря. Толпы народа с раннего утра устремились к Кастель Нуово и наводнили улицы, по которым должны были проводить преступников.

Однако Маврицио испортил торжественность традиционной церемонии. Предполагалось, что весь длинный путь от Викарии до Кастель Нуово он пройдет пешком, но после перенесенных пыток он едва держался на ногах. Его пришлось положить на телегу. Рядом с ним плелся Пизано. Процессия двигалась медленно. Вплотную с телегой, на которой везли Маврицио, шли священники, все время не перестававшие убеждать осужденных в необходимости облегчить душу раскаянием и открыть перед смертью всю правду. По сторонам улиц теснились любопытные.

По случаю казни всегда наглухо запертые ворота Кастель Нуово были широко распахнуты и толпа заполнила площадь, которая в обычные дни никогда не была многолюдной. Почти весь гарнизон Неаполя находился в Кастель Нуово и на прилегающих к нему улицах. Шпалеры солдат окружали со всех сторон место казни.

Накануне Кампанелла увидел, как тюремные плотники чинили эшафот, – теперь это делалось для Маврицио.

Ночью Томмазо то и дело вставал и подходил к окну. Еще не рассвело, когда на дворе появилась большая группа солдат. Офицер отдавал короткие команды. Заканчивались последние приготовления. Виселица торчала рядом с церковью, как раз напротив башни, где сидел Кампанелла. Он видел все, что творилось внизу. Видел, как два здоровенных тюремщика тащили Маврицио к виселице. Вокруг него суетились священники. Когда приговоренному надели на шею веревку, один из них с распятием в руках снова подошел к Ринальди.

Сейчас все будет кончено. Палач привычным движением выбьет скамейку из-под ног Маврицио…

Кампанелла мысленно послал другу слова последнего привета. Маврицио ди Ринальди был человеком редкого мужества!

И тут свершилось то, чего Кампанелла больше всего боялся, – попы оказались сильнее палачей. Маврицио не просил, чтобы ему сохранили жизнь. Он оказал только, что хочет облегчить перед смертью душу, рассказать правду и во всем признаться. По просьбе Маврицио его отвели в церковь, рядом с которой стоял эшафот. Казнь снова была отложена.

Пизано не делал никаких заявлений и ничего не просил. Он ждал, что его повесят. После короткого замешательства члены трибунала решили и его временно оставить в живых. Он мог еще пригодиться в связи с разоблачениями, которые обещал сделать Ринальди.

Из толпы раздавались громкие возгласы неудовольствия. Стоило вставать чуть свет и тащиться через весь город, чтобы присутствовать на несостоявшейся казни! Солдаты принялись разгонять зевак.

Осужденных посадили на телегу и отправили обратно в Викарию, в те же самые камеры смертников, из которых их вывели на рассвете.

Глава десятая

«Крокодилья яма»

Ринальди не боялся ничего на свете. С беспримерным мужеством претерпел он самые жестокие пытки, какие только могли придумать палачи. Он с презрением переносил все муки. Но в самый последний момент перед смертью он испугался, что душа его, душа нераскаявшегося грешника, обречена на вечную погибель. Когда он начал рассказывать правду о заговоре, он не стремился пробудить в судьях милосердие. С мыслью о неминуемой смерти он уже свыкся и хотел только одного: предстать перед Богом с чистой совестью.

Перелом в настроении Маврицио, которого сумели добиться попы, имел для всего процесса исключительное значение. Подробные и добровольные показания одного из руководителей заговора, честного и смелого человека, чья искренность не вызывала никаких сомнений, были очень ценны. Ринальди даже в признаниях не изменил своему благородству – стараясь не отступать от истины, он в то же самое время нередко брал на себя и вину товарищей. Но каковы бы ни были внутренние побуждения Маврицио, его показания поставили заговорщиков и особенно Кампанеллу и Дионисия, в весьма тяжелое положение, тем более что спор о подсудности клириков закончился компромиссом и власти могли теперь вести процесс без промедлений и проволочек.

Распоряжение папы, датированное 8 января 1600 года, было быстро доставлено в Неаполь и два дня спустя вручено нунцию. Папа назначил Альдобрандини и Пьетро де Вера своими представителями в трибунале, который проведет следствие и осудит заговорщиков-клириков: Этот трибунал, составленный из представителей церкви и светских властей, должен был служить интересам вице-короля, хотя формально считался трибуналом, где судьи действовали в силу власти, полученной от святого престола. Желая сохранить видимость верховенства церкви, Климент VIII приказал, что право вынесения приговора лицам духовного звания предоставляется только «апостолическим комиссарам». Приговор подлежал утверждению папой. Климент закрывал глаза на то, что все узники находились в безраздельной власти вице-короля, и сам де Вера был назначен по настоянию графа Лемоса, который и мог оказывать через него любое давление на трибунал. А директивы вице-короля были просты: судить заговорщиков скорым и жестоким судом, чтобы и другим крамольникам неповадно было поднимать голову.

После признаний, сделанных Ринальди, следствию было очень важно, чтобы и в горой из осужденных, Чезаре Пизано, ради «облегчения души» пошел бы на новые разоблачения. Санчес решил помочь Пизано покаяться. Он приказал бросить его в карцер и ничего не давать есть.

Прошло трое суток. Пизано мужественно переносил страдания. На четвертый день в дело вмешались члены епархиальной инквизиции. Они принялись увещевать Пизано. Если он не откажется от своего злонамеренного упрямства и будет пренебрегать примером Ринальди, то казнь не заставит себя долго ждать. У него есть единственный выход: раскрыть все преступления, совершенные против матери церкви и отдаться под ее защиту. Уполномоченные архиепископа обещали Пизано, что если он расскажет о еретических умонастроениях, царивших среди заговорщиков, то его в соответствии с распоряжением папы отправят в Рим и он тем самым избежит казни. Святая инквизиция отнесется к нему с предельной мягкостью, он будет примирен с церковью и понесет нетяжелое наказание. А главное – он сохранит жизнь! Его убеждали, что смертный приговор Ринальди уже отманен.

И Пизано поверил красноречивым посулам попов. 15 января он согласился «облегчить душу» новыми признаниями. Они были сбивчивы и путаны. Пизано подтвердил многое из того, что раньше упрямо отрицал, дополнил прежние показания рядом очень важных подробностей и обстоятельно рассказал о беседах, во время которых высказывалась ересь. Все, что он говорил, уполномоченные архиепископа тщательно записывали. Когда он кончил, они пообещали ввиду особой важности добытых сведений тотчас же доложить обо всем самому владыке. Они клялись, что участь Пизано будет быстро облегчена. Но и на четвертые сутки ему не дали никакой пищи.

Следующий день был воскресеньем. Несмотря на это, в тюрьму приехал заместитель архиепископа Эрколе Ваккари. По его словам целью визита было желание довести дело до благополучного завершения. Он объявил Пизано, что тот должен под пыткой подтвердить правильность данных накануне