Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интерлюдия
Не смотря на опыт и умения, обучение давалось Марье нелегко. Для начала, она пыталась отдавать приказы жителям деревеньки. После долгих занятий, она поняла, что находясь от них далеко у нее мало что получается. Тогда она поехала в деревню, где перепуганные ее внешним видом люди начали судачить о том, что она сильно постарела после того, как приняла у Вари роды, и что сама чуть не погибла, спасая жизнь малышке. Испуг сменился глубоким уважением, и каждый житель деревни, был готов услужить ей. Марье это было на руку. Гораздо проще добиться подчинения, когда человек не хочет тебе противиться. Вот так, начиная с малого, постепенно увеличивала расстояния до того, с чьим разумом экспериментировала. Потом стала ездить в соседнюю деревню. Выбрала там самого «несносного» жителя, Микулу – кузнеца. Микула ни во что не верил, ходил бобылем, был груб и несговорчив. Заприметив его издали, Марья, не показываясь ему на глаза, стала приказывать ему быть любезным с мужичком, пришедшим к нему в кузню. Микула улыбнулся – мужичок шарахнулся. Когда Марья увидала улыбку Микулы, она расхохоталась в голос. Чуждый веселью кузнец не видел разницы между улыбкой и оскалом и сильно напугал бедного мужика. Лишь после того, как Микула вежливо с ним заговорил, мужик посмел снова к нему приблизиться. А Марья вернулась к себе и мысленно приказала Микуле и тому мужику, что был у него, приехать назавтра к ним в деревню, чтоб поискать Микуле невесту. И она не удивилась, когда встретила эту парочку, расхаживающую по домам и спрашивающую, нет ли девушки на выданье, для кузнеца. Они не выглядели смущенными, они думали, что делают все так, как того требуют традиции и веление сердца. Жители ругались и гнали их проспаться. Марья, убедившись, что этот урок освоен, отправила их восвояси
Впрочем, через несколько месяцев, из соседней деревни, в один из дворов пожаловали сваты, а Алена, молодая вдовица, стала женой Микулы и переехала в соседнюю деревню к новоиспеченному мужу.
Глава 13
Вокруг Битцевского парка ходит много разных, в том числе и не очень хороших, слухов. Почему моя чуйка выбрала именно это место, в качестве энергетической зарядки? Чем ближе я к нему подъезжала, тем отчетливее чувствовала зов места силы. Припарковавшись, я пошла в том направлении, куда меня тянуло, словно магнитом. Я шла, и чувствовала, как меня немножко потряхивает. Полностью отключившись от всего остального, сосредоточившись только на своих ощущениях я вышла на заросший травами луг, но шла, не останавливаясь пока не почувствовала, что я на месте. Было ощущение, что сквозь меня пустили ток. Но он не проходил через меня, а вливался, заполняя опустошенный энергетический резервуар. Впитывался в меня. Вместе с потоками энергии через меня проходили образы. Тысячи людей, почитающих это место за свою святыню. Когда меня немного отпустило, я поняла, что нахожусь на Лысой горе, ну или на Лисьей, как ее еще называют. Почему я сразу не догадалась? Это место, на котором было древнее капище вятичей. Интересно, а могу ли я увидеть, что на самом деле здесь происходило на заре второго тысячелетия? Но точно не время делать это сейчас. Отойдя немного в сторону, я увидела бревна, стилизованные под древних идолов и небольшой валун. Удивительно, что те, кто это капище воссоздавал, не сильно ошибся с местом расположения. Жаль, что их труды были напрасны, все валялось спиленным, в неприглядном виде.
Я чувствовала, что не только силы восстановлены, но и энергии у меня стало намного больше, чем было когда-либо. Единственный раз я чувствовала нечто подобное, когда приняла силу. Но тогда моя прежняя внутренняя батарейка заполнилась до предела, а потом начал расти ее объем. Поэтому прилив силы я чувствовала недолго, и практически сразу спустила его, наблюдая через окна за своими соседями. Сейчас же, я чувствовала, что готова источать потоки энергии не только из рук, но и всем телом. Не задерживаясь больше, я пошла к машине. Теперь я смотрела по сторонам во все глаза. Я замечала деловито жужжащих пчел, подрагивающих хвостами и пересвистывающихся птиц, смолянистые листочки деревьев, густой, наполненный запахами, горячий воздух. Все так четко и ярко, будто у меня изменилась резкость восприятия. Я теперь не смогу забыть этого первого вдоха, когда энергия во мне бурлит и будто распирает изнутри. Мне казалось, что я вся свечусь. Я, подойдя к машине, даже посмотрелась в зеркальце, чтобы убедиться, что свечения на самом деле нет. Немного посидев, чтобы прийти в себя, я поехала назад, у меня еще столько дел.
В какой-то момент я почувствовала опасность. Ехала по МКАД в потоке машин, по своему обыкновению легко перестраиваясь из ряда в ряд, но чем дальше я продвигалась, тем острее становилось чувство тревожности. Оно вгрызалось в меня комариным писком и было невозможно от него отделаться. Снова это ощущение холодка и горького запаха. Я пыталась понять, что происходит, а главное где, настраиваясь на каждую машину, которая была в моей досягаемости. Я безумно рада, что мои новые способности позволяли мне практически не следить за дорогой. Машины, передо мной, в нужный момент перестраивались на соседнюю полосу. Наконец я поняла от какой машины исходит опасность и, сканируя водителя, подъезжала к нему все ближе и ближе.
За рулем сидел седой мужчина и вцепившись в руль напряженно глядел вперед. Я чувствовала, что надвигается неотвратимая беда, у меня оставалось всего несколько минут. Так же, как я мысленно просила водителей уступать мне место в потоке машин, так и сейчас я посылала ему приказы остановиться. Я видела его смятенное состояние, видела, как заметался его взгляд не зная, что ему делать. Он не мог остановиться, в плотном потоке машин, но и не мог ослушаться. Наконец я приблизилась к нему практически вплотную. Легко обогнав его и встав прямо перед ним, я начала сбрасывать скорость, чтобы он начал останавливаться. Параллельно, я посылала команды, чтобы водители, едущие следом, начали его объезжать. Многозадачность, однако. На приказ включить аварийку, водитель отреагировал сразу, и после этого смог остановиться и заглушить мотор. Я остановилась и вышла из машины. Поток машин огибал нас и казалось, что никому нет дела, до стоящих