Они не включали ни радио, ни телевизор и поэтому никак не могли узнать, что их грузовик взорвался ровно в два часа в ночь с четверга на пятницу в 18 километрах от Руана. Боеприпасы рвались почти полтора часа, разлетаясь во все стороны так, что подойти к месту взрыва сразу пожарные не смогли. Причиной взрыва, как они решили, стал, скорее всего, огромный баллон с газом, на котором и работал двигатель грузовика. Движение по А-13 пришлось остановить, и многокилометровые пробки растянулись по всему шоссе от Парижа до Гавра. Пожар удалось потушить только к рассвету, так как груда оплавленного металла вошла в асфальт, и он тоже начал гореть.

В пятницу Моховой проснулся первым без пяти десять и по привычке тут же включил телевизор, поставил, как всегда, видеомагнитофон на запись и стал ждать последние новости. По первому каналу передали репортаж с места взрыва грузовика.

«Огонь, – сообщал репортер TF-1, – уничтожил все, что могло бы помочь определить, кому принадлежал грузовик, доверху набитый оружием и горючим. Номерные знаки расплавились. На двигателе и шасси различить номера было невозможно. Обугленные трупы водителя и его напарника превратились в прах, едва лишь их попытались извлечь из того места, где находилась кабина. И все же по тому, что осталось на месте взрыва, прибывшие из Парижа и Руана следователи установили: грузовик фирмы „Рено“ перевозил легкое оружие неизвестного происхождения. Несколько позже по сохранившимся гильзам, разбросанным взрывом в радиусе трехсот метров, удалось определить, что перевозили автоматы Калашникова. Прибывшие на место происшествия специалисты из министерства обороны Франции выяснили, что в грузовике находились еще и переносные ракеты российского производства».

После этого репортажа на канале выступил известный советолог Роже Барбью, который сказал, что взрыв под Руаном взорвал последние надежды на то, что Россия когда-либо сможет войти полноправным членом в сообщество мировых демократий. И добавил фразу, скоро ставшую афоризмом: «Советский Союз рухнул, но его обломки еще долго будут падать нам на голову». Моховой тут же разбудил своих гостей и включил им видеозапись.

– Хреново это, – резюмировал Кокошин. – Отчего там могло рвануть, все вроде бы было проверено десять раз. Я у плотины сам этот грузовик посмотрел во время дозагрузки. Все было тип-топ. Может, и впрямь рванул баллон с газом? В любом случае тебе, Витек, придется на какое-то время уйти под корягу и ничего, кроме угля, сюда не возить.

– М-да. Придется, – сказал Моховой. – Я, пожалуй, пойду, проверю пещеру.

– Мы с тобой, – вызвались Кокошин и Ходкин.

Они спустились вниз на лифте. С потолка пещеры струился мягкий свет, и Кокошин, вспомнив разговор с Морисом, не удержался и встал в центр круга со свастиками, наблюдая оттуда за происходящим. Его притягивало это место, как магнит. Моховой между тем тщательно осмотрел все ящики с оружием и, к своему удивлению, обнаружил, что один из них – с АК-47 – наполовину пуст, а другой – с гранатометами – вскрыт. Кокошину и Ходкину он ничего об этом не сказал, решив, что разберется потом с Романом и его напарником по этому поводу. Ходкин прошел к тому месту, где стоял грузовик, и, присмотревшись, попросил Мохового посветить фонарем туда, где вроде бы накапало масла из радиатора. Луч высветил запекшееся пятно.

– Это, ребята, кровь, а не масло, – сказал Моховой.

Кокошин подошел к ним и сказал:

– Ты же послал сюда охранника. Надо обыскать всю пещеру.

Больше ничего подозрительного они не обнаружили. Моховой своим ручным пультом открыл дверь и сразу же увидел, что из канавы торчит нога в ботинке, плохо прикрытая ветками. Охранник лежал в канаве с пробитым черепом. Втроем они вытащили его оттуда, внесли в пещеру и опустили дверь.

– Что будем делать? – спросил Ходкин.

– Тебе сейчас светиться надо поменьше, – сказал Кокошин. – Надо его куда-то спрятать.

– У меня есть тут одна дыра, – сказал Моховой и повел своих гостей к дальней стене пещеры. Втроем они отодвинули один из ящиков и увидели под ним люк. Моховой открыл его и посветил фонарем вниз, где на глубине журчала вода подземной речки, которая несла свои воды в Сену. Они сбросили в люк труп охранника и снова прикрыли его ящиком.

– Маркиз де Сад тебе бы позавидовал, – сказал, блеснув эрудицией, Кокошин. – У него в замке таких приспособлений для избавления от трупов не было.

Моховой посмотрел на него исподлобья и сказал:

– Шутишь все, Кокош. А мне парня жалко. Ни за что пропал. Кто ж это его? И как?

– Ты себя пожалей. Кто-то побывал у тебя в гостях, Витек. Стукнул его сзади по голове чем-то тяжелым там, где остались следы крови, а потом вытащил из пещеры и забросал ветками. Аврал труби, Витек. Дело серьезное. Этот кто-то слишком много про тебя знает, раз проник сюда. Скорее всего, он нам к плотине отправил грузовик уже с миной под баком с газом. Считай, что повезло нам – не у плотины он взорвался, а на шоссе.

Романа они обнаружили, когда Моховой, поискав его на вилле, заглянул в люк перед воротами. Роман лежал на решетке лицом вниз без всяких признаков жизни. Они подняли его на подъемнике люка и, перевернув, обнаружили пулевое отверстие во лбу.

– Профессионал работал, – заметил Кокошин. – Опасный профессионал. Кажется, нам опять придется двигать ящик.

С трупом Романа они разобрались таким же образом, как и с охранником. Настроение у всех было хуже некуда. Поднявшись в дом, Моховой вновь включил телевизор. Показывали тот же сюжет с горящим грузовиком. Диктор добавил новую информацию – на запрос МВД Франции в посольстве России ответили, не скрывая возмущения по факту самого запроса, что никакими сведениями о том, каким путем это оружие попало во Францию, не располагают. В своем официальном заявлении посольство отметило, что автоматы Калашникова производятся повсюду – от Китая до Ирана, а российское оружие имеют на вооружении десятки стран.

Рособоронэкспорт в Москве в свою очередь подтвердил, что никаких поставок вооружений через Францию Россия не производила, а его представитель на пресс-конференции в Москве в весьма жесткой форме посоветовал французам «поискать блох у себя, а не подбрасывать их под рубаху русским». В заключение российский МИД выразил «удивление по поводу антироссийской кампании в западной прессе в связи с инцидентом, к которому Россия не имеет никакого отношения».

Суббота для Бросса пропала. Его жена Шарлотт, Мадам Гоген, как звали ее друзья за те картины на таитянские мотивы, которые принесли ей скромную, но все же известность, уехала в Париж одна. Еще накануне он обещал ей, что поедет с ней вместе в Париж на выставку «сквот-арт» в Музее современного искусства. Шарлотт заранее готовила его к тому, что искусства в его понимании там не будет, потому что в музее на этот раз выставляются художники-скваттеры, которые устраивают свои студии в зданиях, предназначенных на снос. Поэтому и их шедевры подчеркивают недолговечность художественного произведения, и они часто используют для своих работ совершенно невероятные материалы, например осыпавшуюся штукатурку.