Она закрыла глаза, но ей следовало бы помнить, что Ренар редко торопился. Он обнял ее и прильнул губами, сначала спокойно, нежно, потом все более страстно, так что у нее захватывало дух. Она изумленно раскрыла рот, и поцелуй проник глубже, от движений его языка ее бросило в жар.

Поцелуй был долгим и мучительно сладким, действительно прощальным. Горячие голодные губы ласкали и мучили ее с невиданной страстью. Сердце бешено билось, отдаваясь гулкими толчками по всем жилам. Арианн со стоном ответила страстным до безумия поцелуем. Казалось, ее подхватил и куда-то уносит мощный поток. Но прежде, чем почва полностью ушла из-под ног, Арианн откинула голову.

– Н-нет, – выдохнула она. – Вам… вам действительно надо идти.

– Но я не могу, милочка, – дыша ей в ухо, прошептал Ренар.

– Почему?

Ренар, сощурившись, глядел на нее, в щелках его зеленых глаз таилась неостывшая страсть, но в то же время мелькали озорные искорки.

– Потому что ваши руки обвили мне шею и не отпускают.

– Что? – изумленно спросила Арианн, и до нее дошло, что это правда.

Краснея, она шагнула дрожащими ногами назад и сплела руки на груди, словно бы решив избегать дальнейших соблазнов. Это, кажется, позабавило Ренара, но в глазах его светилась нежность. Он протянул руку и погладил ее по щеке.

– Счастливо оставаться, мадемуазель. И помните: чтобы вызвать меня, надо только надеть мой перстень на палец. Я всегда буду находиться всего на расстоянии мысли.

И, не оглядываясь, зашагал прочь.

Ренар устало брел к порту; жар от поцелуя Арианн уже начал постепенно угасать; с каждым шагом, который отдалял от нее, сапоги становились все тяжелее. Большую часть утра он пытался найти хотя бы намек на то, что в действительности происходило ночью в монастыре, но без всякого успеха. Он уже было, поверил, что беспокоится попусту, когда у аптечной лавки натолкнулся на Арианн.

Внешне его нареченная выглядела так, будто не было больших забот, нежели ухаживания нежеланных поклонников. Но все же она была бледнее обычного, тени под глазами говорили, что она плохо спала. Ренару хотелось бы верить, что ей не давали уснуть мысли о нем, но он боялся, что все обстоит иначе.

Нет, здесь было что-то другое, и вся его интуиция, все чутье требовали, чтобы он оставался на острове Фэр, держался поближе к ней, не терял ее из виду. Но в имении были неотложные дела, требовавшие его внимания. Надо ехать, другого выбора нет.

Стараясь стряхнуть с себя это смутное предчувствие беды, Ренар продолжал шагать к «Чужеземному путнику». Под скрипевшей вывеской гостиницы увидел ожидавшего его с нетерпением Туссена.

– Слава всем святым, приплелся, наконец.

Ренар надменно изогнул бровь:

– Не ведал, что заставляю тебя ждать. Когда уходил, мне казалось, что ты был очень занят поглощением пирога с куропатками.

– А-а, не хватало мне своих забот, парень. Я уже сыт по горло этим твоим дьяволом, а не жеребцом.

– Геркулесом? Что еще натворило это исчадие ада?

– Все утро бушует, как черт, не говоря уж о том, что покусал двоих конюхов. Считаю, что мне повезло – у меня все пальцы целы. – Туссен мрачно поглядел на руку, будто желая убедиться, что большой палец на месте. – Это животное ей-ей заколдовано. Могу поклясться, он чует, что мы собираемся покинуть остров, и ему это не нравится.

Ренар досадливо вздохнул, испытывая мало радости от предстоящей схватки характеров со своим конем.

– Говоря по правде, мне самому не очень хочется покидать остров Фэр.

Старик бросил острый взгляд на лицо Ренара. Чуть смягчив голос, участливо спросил:

– Что не так, парень? Узнал, что было прошлой ночью в монастыре?

– Нет, но именно это меня и беспокоит. Я дошел до самых ворот монастыря Святой Анны и нигде не встречал места спокойнее и безмятежнее. Не смог уговорить ни одну из монашек пропустить меня внутрь, так что пришлось очаровывать городских кумушек. Никогда не встречал, чтобы так много женщин были способны держать, что знают, при себе. И совсем закрывали рот на замок, когда доходило до вопросов, касающихся госпожи Шене.

– Женщин, которые не любят посплетничать? – удивленно переспросил Туссен.

– Потрясающе, не правда ли? – заметил Ренар. – Достаточно, чтобы разрушить самые дорогие сердцу мужчин представления, касающиеся женщин. Даже Арианн. Когда я встретил ее днем и увидел ее лицо на свету, то подумал, что смогу без труда читать ее, но и она сумела что-то от меня скрыть. Даже когда я ее целовал.

– И она позволила тебе поцеловать ее? Э-э, не воспользовался ли ты…

– Нет, ничего, кроме природного шарма. Даме очень нравятся мои поцелуи, хотя она скорее бросится в море, чем признает это. Никогда не встречал таких упрямых.

– Ты, очевидно, нечасто смотришься в зеркало?

Ренар бросил на старика сердитый взгляд. И удивился, когда Туссен в ответ дружески похлопал его по спине.

– Ну, поздравляю, месье. Похоже, ты на пороге победы. Тебе не только удалось вырвать поцелуй, но и, если твои подозрения оправданны, в скором времени твоя дама подвергнется смертельной опасности. Она будет вынуждена воспользоваться твоим перстнем, и ты сможешь прийти ей на помощь. Остается надеяться, что успеешь.

– Успею, если потребуюсь Арианн. Но кто сказал, что смертельная опасность грозит моей даме? Если и возникнет какая-либо трудность, она коснется кого-то другого. Арианн никогда не стала бы скрывать собственные тайны.

– А-а, понятно. В опасности жизнь кого-то другого. Ну, тогда все в порядке.

Ренар свирепо глянул на него:

– Туссен, ты нарочно провоцируешь. Опасность никому не грозит. У Арианн есть мое кольцо. Все, что от нее требуется, это воспользоваться им и вызвать меня.

– Если только сия дама не слишком упряма.

Ренар зашагал прочь. Интересно, когда именно тот усвоил противную привычку говорить ему именно то, что он не желает слышать?

Ренар задержался у дверей конюшни, украдкой бросив последний взгляд на залитый солнцем город и порт. Вполне вероятно, что, как говорила старая Люси, он накликает несуществующую беду. Он никогда не видел места, которое выглядело бы так безмятежно, как остров Фэр в этот ясный летний день. В какой переплет нужно попасть его даме, чтобы он вернулся?

Арианн, перекинув корзинку через руку, возвращалась по улице, ведущей к монастырю. На этот раз Ренар действительно уехал. Задержавшись у кузницы, откуда была хорошо видна гостиница, она наблюдала, как Ренар, собираясь в путь, садился на коня. Какой-то момент Геркулес бушевал, вставал на дыбы, пытаясь сбросить седока.

Это была борьба между двумя сильными существами мужского пола, равными по упрямству и силе воли. Но, в конечном счете, Ренар, натягивая стремена и поводья, одержал победу и направил коня по дороге, ведущей на материк. Следом на гнедом мерине скакал грозный на вид старик.