— О, жалкие, ничтожные свиньи! Какого артиста вы хотите выбросить на помойку!

Публика аплодировала.

— Никогда еще не слышала более восхитительной отсебятины! — успела шепнуть Аня Саше, и тут вернувшиеся добры молодцы, подхватили под белы руки их обоих и вышвырнули на улицу следом за Ваней.

К счастью никто не пострадал, падая на тротуар — успели сгруппироваться, а потом, обернувшись к вышибалам, дружно сказали:

— Спасибо!

Здоровяки ничего не поняли, но объясняться было решительно некогда, ребята только еще успели услышать, как подошедший официант говорил охранникам:

— Я сразу понял, что это психи. Еще и Германа зачем-то спрашивали…

А позади в дверях толпились поклонники Ивана Оболенского, и прорваться сквозь их заслон тем двоим было совершенно невозможно. Скорей всего, преследователи уже выбрали обходной путь — через служебный вход.

Счет опять пошел на секунды.

Солнце клонилось к закату. Возле причала на Ниле стоял большой корабль-ладья. С высоко поднятыми носом и кормой он был похож на полумесяц. Всю его обшивку украшал разноцветный орнамент, а в передней части таращились два глаза удлинённой формы — по одному с каждого борта — главный оберег судна от возможных опасностей. Этот величественный корабль принадлежал лично Нефертити. И сейчас люди на нём готовились к отплытию. Вокруг шла обычная суета: рабы тащили на плечах запасы продовольствия, кормчий проверял, всё ли в порядке с рулевым управлением и вёслами, расторопные слуги заводили лошадей в денник. За работой зорко следил капитан. Он периодически покрикивал на тех работников, которые вдруг начинали медлить, и давал ценные указания слугам.

Но вот приготовления закончены. Гребцы заняли свои места у боковых вёсел, кормчий — у рулевого весла, а капитан взобрался на верхнюю рею, чтобы осмотреть перед отплытием водный простор и прикинуть правильтный маршрут. Разлив реки начался совсем недавно, и кое-где ещё оставалось мелководье. В любое время года, а в это особенно, капитану часто приходилось взбираться на мачту и оттуда наблюдать за рекой. Также во время путешествия он постоянно должен был следить за глубиной, чтобы не сесть на мель. Пока судно двигалось по Нилу, капитан то и дело стоял на носу и длинным шестом промерял глубину.

Великую реку Нил, текущую с юга на север и впадающую в Средиземное море, египтяне называли Итеру, что означало просто «река». Судам, двигающимся по течению, не нужно было поднимать паруса: течение само несло судно в нужном направлении, а для скорости использовались ещё и гребцы. Корабли, шедшие в обратном направлении, обязательно поднимали паруса, а ветер здесь почти всё время дул с севера на юг.

Судно, на которое поднялись Джедхор, Апуи и еще несколько слуг, подняло огромный прямоугольный парус, чтобы направиться в сторону столицы. Слуги разместились в маленьких каютах в кормовой части корабля, а Джедхор и Апуи направились в большую центральную кабину-каюту, специально предназначенную для знатных пассажиров. Просторное помещение состояло из нескольких комнат. Одну из них занял Апуи, другую, наиболее богатую, — Джедхор. Третья комната служила столовой. Там, на красивом резном столике уже стояли напитки и еда.

Капитан отдал команду об отплытии, и корабль тронулся в своё долгое путешествие по Нилу. Джедхору и его слуге предстояло провести на этом судне не один день, ведь от Меннефера до столицы было очень-очень далеко.

Двух красавцев-жеребцов сирийских кровей вывели с корабля и запрягли в богато украшенную колесницу. Кони стучали копытами и встряхивали гривами. Им не терпелось размять затёкшие мышцы. Долгое путешествие на корабле в тесном деннике было весьма тяжёлым для них испытанием. Джедхор и Апуи взошли на колесницу. Хозяин взял в руки поводья и, взмахнув золотой плетью, направил лошадей к большому городу, что стоял на возвышенности.

Город располагался на правом берегу Нила и был окружён высокими стенами, с множеством каменных входов. Он носил название Опет, что означало «святилище». Позднее Гомер назовёт его стовратными Фивами. А в более древние времена, когда он ещё не был столицей и назывался Уасет, как IV Ном Верхнего Египта, на территории которого располагался. Затем, в эпоху Нового царства сделался столицей Египта и получил громкое и достойное имя — Опет. Здесь возвышались два огромных храмовых комплекса в честь главного бога Та-Кемет — Амона-Ра.

Опет был поделён на две части: Опет Амона и Южный Опет. В Южном Опете Аменхотеп III, отец Эхнатона, приказал возвести огромный храмовый комплекс, посвящённый Амону-Ра на месте маленького полуразрушенного храма Амона. А в Опете Амона стоял древний храмовый комплекс Амона, построенный ещё Тутмосом III. Оба комплекса, старый и новый, были соединены между собой аллеей сфинксов, по обеим сторонам которой стояли официальные здания и дворцы, окружённые пышными садами.

Вообще, отец Эхнатона очень активно занимался строительством, особенно здесь, в Фивах. Он превратил столицу в цветущий сад с множеством деревьев и цветов, среди которых возвышались дворцы, храмы и золотые обелиски.

На противоположной стороне Нила, на левом его берегу, расположилась Долина царей и Долина цариц, где нашли успокоение бывшие властители Великой Та-Кемет. Там же, на левом берегу, раскинулся ещё один город, окружённый огромной кирпичной стеной, высота которой составляла около двадцати метров, а ширина у основания — около пятнадцати. Стена почти полностью скрывала всё, что было за ней. Этот город выглядел как неприступная крепость. За мощными воротами находились три царских дворца, построенные Аменхотепом III. Свою резиденцию он приказал возвести к югу от своего же огромного заупокойного храма. Один из дворцов принадлежал его царственной супруге Ти, матери Эхнатона. И у других членов семьи были свои дворцы и дома. Роскошные виллы визиря, царского казначея и главного управляющего стояли чуть поодаль. Резиденцию Аменхотепа III обрамлял пышный сад, где росли пальмы, платаны, ивы, акации, гранаты, многие другие деревья. Тут же раскинулось живописное озеро, поражающее размерами: ведь это был пруд, вырытый по приказу владыки для его супруги Ти. Всего за пятнадцать дней строители сотворили настоящее чудо: три тысячи семьсот локтей в длину и семьсот в ширину. Работы велись во время разлива Нила, и глубокий канал соединял озеро с рекой, а высокие плотины удерживали в нём воду. Аменхотеп III, чтобы доставить удовольствие великой царственной жене Ти, объявил праздник по окончании работ. Большая процессия двинулась к озеру, и после официальной церемонии открытия Аменхотеп III и Ти взошли на великолепную барку под названием «Отблеск Атона», построенную специально для царицы, и торжественно поплыли. По берегу за баркой следовали музыканты и танцоры с весёлыми песнями и танцами. Событие это Аменхотеп III решил сделать ежегодным, объявив, что отныне все жители Великой Та-Кемет 4 октября будут отмечать праздник Озера, непременным атрибутом которого станут пир и развлечения.